Она подумала: «Надо скорее заканчивать разведку и сматываться. Иначе Симюэль узнает всю правду, и тогда мне не быть живой. Эта «диэточка» способна на все... Добра ждать не от кого».
Фердэнэ постучала в дверцу «кормушки» и, когда она открылась, попросила разрешения вынести парашу. Ей разрешили это сделать. Фердэнэ избавилась от улик, которые могли привести к осложнению отношений между нею и Симюэль.
Вскоре возвратилась в камеру Симюэль. Настроение у нее было подавленное, и Фердэнэ не стала приставать к ней с расспросами, — успокоится, придет в себя и сама расскажет обо всем, подумала Фердэнэ.
Заканчивался первый месяц пребывания Джины-Фердэнэ в тюремной камере вместе с Симюэль. Симюэль так прониклась доверием и уважением к Фердэнэ, что все то, что она знала о деятельности Мухамата и всей его организации, она без малейшей утайки поведала своей новой и пока что единственной сокамернице. Джина-Фердэнэ уже не знала, какие поставить вопросы перед Симюэль. Что у нее еще выяснить. По мнению Джины, Симюэль выложила все, что имела. Больше с нее выжать нечего, и Джина дала знать об этом тем, кто держал с нею связь все это мучительно опасное время. Она просила новых указаний и считала, что дальнейшая работа с Симюэль дополнительных сведений не принесет. Симюэль все, что знала, все выдала. У нее за душою ничего не оставалось.
И вот радость! Загремели ключи в дверном замке, заскрипела металлическим визгом дверь, и надзиратель громко объявил: «Фердэнэ, с вещами на выход». Трогательное было расставание с сокамерницей. Симюэль даже прослезилась. Она искренне верила, что с нею в камере сидит настоящая Фердэнэ — подруга по несчастью, подруга по ремеслу.
Так еще раз пришлось вспомнить и пережить в своем сердце Джине те не совсем приятные и очень тяжелые времена в своей еще очень короткой жизни.
Заскорузлый и морщинистый недобрый человек заставил Джину вспомнить все свое прошлое, еще раз пережить то, что было пережито. Это не только тяжело, это очень больно и наносит огромный вред здоровью. Только молодость, только молодая энергия позволяли Джине как-то облегчить тяжелые воспоминания. «Я же все делала для интересов Родины, я ничего не жалела для того, чтобы достичь поставленной цели — выполнить задание». А он требует «почему?»… Ох, как это тяжело переносить!.. Как это больно!..
* * *
— Нет, мадам, вы скажите прямо и откровенно, что заставило вас связать свою судьбу с греком — гражданином другой страны? Какие общие интересы или общие дела были у вас с ним?... — дотошно и так угловато и не совсем складно спрашивал Джину служитель отдела кадров Гаврила.