Мелисса поджимает губы. Затем резко встает, подходит к двери в сад и смотрит наружу. Проходит несколько секунд, прежде чем она заговаривает:
– Никогда не видела, чтобы кто-то жаловался на жизнь столько же, сколько ты.
Я ожидала чего-то другого, какой-то ошибки, совершенной мной много лет назад. Но только не такого.
– «У меня слишком рано появились дети», – передразнивает она.
– Я никогда такого не говорила. – Я смотрю на Кэти. – Никогда не жалела, что у меня есть ты. Вы оба.
– Ты бросаешь хрестоматийного мужа – платежеспособного, веселого, внимательного к детям – и заменяешь его таким же хрестоматийным.
– Ты понятия не имеешь, каким был мой брак с Мэттом. Или на что похожи мои отношения с Саймоном, если уж на то пошло.
При мысли о Саймоне меня переполняет чувство вины. Как я могла подумать, что он в ответе за сайт? Я думаю об именах и угрозах, которые нашла в ящике его стола, и на секунду меня охватывают сомнения, но потом приходит озарение: это всего лишь наработки. Саймон использовал «Молескин» именно для той цели, для которой тот был предназначен: для замысла романа. Облегчение заставляет меня улыбнуться, и в глазах Мелиссы появляется злоба.
– Для тебя все так легко, правда, Зоуи? И все же ты не перестаешь жаловаться.
– Легко? – Я бы рассмеялась, если бы не нож в ее руке, который ловит свет из окна и разбрасывает по кухне радуги.
– …и с той секунды, как ты поселилась по соседству, это превратилось в рутину для бедной меня. Мать-одиночка, изо всех сил пытающаяся оплатить счета и рыдающая каждые пять минут.
– Время было трудное, – защищаюсь я, обращаясь скорее к Кэти, чем к Мелиссе. Дочь с молчаливой поддержкой берет меня за руку.
– Я давала все, что бы ты ни попросила. Деньги, работу, помощь с детьми. – Она оборачивается; я слышу, как ее каблуки скребут кафель, потом наклоняется, касаясь моих волос своими, и шипит мне на ухо: – А что давала мне ты?
– Я…
В голове пусто. Я же наверняка что-то делала? Ничего не могу вспомнить. У Мелиссы с Нилом нет детей или домашних животных, за которыми нужно присматривать, нет комнатных растений, которые нужно поливать, пока хозяева в отпуске. Но ведь в дружбе есть нечто большее? Неужели эти весы обязательно должны быть в равновесии?
– Ты завидуешь, – говорю я. Слово кажется таким ничтожным для оправдания подобного ужаса.
Мелисса смотрит на меня так, словно наступила на что-то мерзкое.
– Завидую? Тебе?
Но идея пускает корни. Вырастает во что-то, по ощущениям, верное.
– Ты считаешь, что стала бы лучшей матерью, чем я.
– Уж точно более благодарной, – огрызается она.