— Последи за закусочной, — говорит Марцелла рабыне за прилавком. — Я только поговорю с… моей подругой.
— Ты не будешь пить? — удивленно спрашивает покинутая Кресса.
— Через минутку. — Амара улыбается и, проходя мимо, сжимает плечо Крессы.
Она вслед за Марцеллой поднимается по приставной лесенке в комнаты над заведением. В крошечной душной каморке еще жарче, и Амара паникует едва ли не больше самой Марцеллы.
— Ты должна отдать долг, — резким от тревоги голосом говорит она.
— Нет, это ты должна оставить меня в покое, — шипит Марцелла в ответ. — Я не могу и дальше залезать в выручку. Либо берите меньше, либо дайте мне больше времени! Твой хозяин должен меня понять. Эти проценты непомерны.
— Значит, не надо было подписывать договор.
Амара оглядывает комнату. Здесь нет совершенно ничего ценного, по крайней мере на виду. Интересно, откуда взялись янтарные бусы. Возможно, семья сестер переживает не лучшие времена, как когда-то они с матерью. Благосостояние всегда балансирует на острие ножа.
— Тогда оставьте себе бусы, — надломленным голосом говорит Марцелла. — Я не могу расплатиться быстрее.
— Бусы не покрывают проценты.
Марцелла смотрит на нее, на миг онемев от потрясения.
— Ты шутишь!
Пол дышит жаром, и с Амары льется пот. Ее тошнит от запаха пирогов и удушающего чувства вины. Она вспоминает Драуку. Страшно подумать, что Феликс может сделать со стоящей перед ней женщиной. Она не может уйти без денег.
— Как насчет кольца? — спрашивает она, показывая на перстень с камеей, который Марцелла безотчетно крутит на пальце.
Марцелла по-детски прячет руку за спину.
— Нет.
— Ты можешь положить конец платежам. Мы сегодня же спишем всю ссуду.
— Оно принадлежало моей матери. Она умерла. Я не могу его отдать.
Марцелла, одиноко стоящая в убогом жилище, которое делит с пьяницей-мужем, кажется трогательно хрупкой. Феликс с легкостью разгромит ее дом, превратив его в груду обломков.
— В дымных маленьких закусочных легко возникают пожары, — говорит Амара. — Будь поосторожней с печью. — Она выдерживает угрожающую паузу и протягивает раскрытую ладонь. — Дай мне кольцо. Если не дашь, я не смогу тебя защитить.
Никто еще не смотрел на нее с большей ненавистью, чем Марцелла. Женщина в последний раз вертит перстень на распухшем от жары пальце. Она медленно, с трудом стягивает его с себя, словно борясь с собственной плотью. Наконец она бросает кольцо на ладонь Амары.
— Никогда сюда не возвращайся.
— Поверь, — говорит Амара, — я только что оказала тебе услугу.
Она понимает, что это правда, ведь Марцелла могла лишиться куда большего, чем кольцо, и все-таки собственные слова кажутся ей чужими. Она понимает, что заговорила в точности как Феликс.