— Это не совсем верно, — отвечает Плиний. — Разумеется, ты не смогла бы практиковать медицину, подобно отцу, но даже среди женщин всегда существовали ученые и философы, жившие в целомудрии. Особенно в Аттике. Однако я понимаю, почему его беспокоило такое отклонение от существующего порядка. Впрочем, — бормочет он, очевидно, по-прежнему раздражаясь на ее родителей, — им тем более следовало скопить тебе на приданое. — Он, отложив таблички, оглядывается на свои книги. — Насколько хорошо ты читаешь вслух?
— Довольно хорошо.
— Прекрасно. Можешь немного помочь мне, пока ты здесь, — он переходит на греческий. — Если хочешь, можем даже почитать Герофила. Я намерен включить его в свою «Естественную историю».
У Плиния ужасный акцент, но по-гречески он говорит безупречно.
— С большим удовольствием, — с улыбкой отвечает она. — Мне бы очень этого хотелось.
Он тоже улыбается, явно получая удовлетворение от их совместного вечера.
— Что ж, следующие несколько часов я буду читать, — говорит он, вставая с кровати. — Пусть тебя это не беспокоит. Можешь спокойно лечь спать, пока я работаю.
— Где бы ты хотел, чтобы я… спала?
— На кровати, конечно, — с мимолетным раздражением говорит Плиний и садится за стол, откуда может видеть ее.
Амара ложится под покрывало и, прикрыв глаза, наблюдает за ним из-под опущенных ресниц. Плиний, довольный, что она уснула, возвращается к своим манускриптам и забывает о ее существовании. Она твердо намеревается не засыпать, но шорох пергамента, плеск фонтана и запах жасмина так убаюкивают, что вскоре она уже дремлет.
Полусонная, Амара чувствует, как он проводит пальцами по ее волосам.
— Ты почти не оставила мне места, — шепчет он.
С нее мгновенно слетает сон.
— Прости! — испуганно вскрикивает она, осознав, что, должно быть, раскинулась по всей кровати, и поспешно ложится на другую сторону.
Плиний устраивается в постели рядом с ней.
— Крепкий сон — это драгоценный дар, — только и говорит он.
Они лежат друг подле друга в темноте. Амара не может определить, ночь сейчас или уже утро. Судя по полной неподвижности и неглубокому дыханию Плиния, он тоже не спит. Амара понятия не имеет, чего он хочет, но решает, что лучше предположить очевидное, чем нанести ему обиду. Она придвигается к нему и нежно кладет ладонь ему на предплечье.
— Я так благодарна, что ты меня пригласил, — говорит она.
— Ты восхитительная девушка, — отвечает он.
Амара чувствует, что он на нее смотрит, но его лицо скрыто мраком. Она наклоняется и приникает к нему поцелуем. Его губы сухи, как бумага. Плиний не отвечает на поцелуй, но и не отталкивает ее. Она расслабляется, лежа на его теле и поглаживая ладонью его бедро. Он тут же останавливает ее, поймав за запястье.