Феликс не уточнил, скольких мужчин она должна сегодня найти. Остается лишь надеяться, что двух будет достаточно. На дверях стоит мокрый и несчастный Галлий. Он показывает Амаре три пальца: на месте три девушки.
— Позаботься, чтобы он узнал, что это я их привела, — шепчет ему Амара, проходя мимо.
В коридоре, кутаясь в плащ, дожидается замерзшая и скучающая Бероника. Один из мужчин небрежной походкой удаляется вместе с ней. Дидона, должно быть, занята. Амара нисколько не сомневается, что третья девушка, оставшаяся в лупанарии, — Британника.
Комната Виктории свободна, и Амара провожает своего мужчину туда. Феликс купил столько женщин, что им не приходится быть слишком разборчивыми в выборе кубикул. «Как же мне этого не хочется», — думает Амара, задергивая занавеску. Она больше не испытывает прежнего нестерпимого ужаса и паники. Теперь ее охватывает невыразимое отвращение. Кажется, она дошла до предела и не выдержит больше ни минуты. «Подумай о деньгах».
Она поворачивается и улыбается мужчине, который уже успел наполовину раздеться.
— Вставай к стене, — говорит он.
* * *
Амара дожидается, пока за ней зайдет Филос. Она в одиночестве сидит на твердом мешке с фасолью, закрыв глаза и прислонившись головой к стене чулана, и пытается представить себя в саду Плиния, снова ощутить тот же покой, вспомнить плеск фонтана. Прошло уже несколько часов с тех пор, как к ней прикасался мужчина из терм, но она до сих пор чувствует на себе его руки. После его ухода Амара дошла под дождем до колодца, притащила назад ведро ледяной воды, разделась и попыталась смыть с себя всю скверну. Возможно, позже, когда Руфус снова будет признаваться ей в любви, ей станет немного легче.
— Надеюсь, ты не собираешься заявиться к богатенькому мальчику с такой страдальческой физиономией.
Амара открывает глаза. Неслышно подошедший Феликс наблюдает за ней из дверного проема. Она едва удерживается, чтобы не поднести ладонь к шее и не проверить, не выбилась ли из-под ее тоги цепь Бальбины.
— Я же говорила тебе, что он любит меня мучить, — отвечает она, не потрудившись встать. — Ему нравится видеть мою страдальческую физиономию.
— Главное, чтобы денежки платил, — с мерзкой ухмылкой отвечает Феликс.
«Твоя мать была шлюхой, и ты тоже», — думает Амара, с ненавистью глядя, как он продолжает притворяться, что чем-то лучше нее. Эти слова слишком резки, чтобы произнести их вслух, но, зная его тайну, она уже чувствует себя сильнее. Амара пыталась расспросить о детстве хозяина Фабию, задабривая ее угощениями, но старуха открыла рот и зажала язык между пальцами. «Он пригрозил, что сам мне его отрежет», — только и сказала она.