— И за это мы заслуживаем небольшой перерыв в «Воробье». — Виктория ласково кладет голову ему на плечо, при виде чего Бероника вскипела бы от гнева.
Он колеблется.
— Да ладно тебе! — Виктория бьет его по руке. — Нет ведь никого! У тебя три женщины на месте. Мы только распалим нескольких клиентов и приведем их сюда.
— Что ж, идите, — вздыхает Галлий.
— А он не так уж и плох, — говорит Дидона на ухо Амаре, когда они переходят улицу. — Может, Бероника и права насчет него.
— У нее добрые глаза, как у его матери? — спрашивает Амара, вскинув бровь.
— А может, и нет, — морщится Дидона.
«Воробей» набит до отказа. Лампы, свисающие с дверного проема и стропил, бросают отблески на медные горшки, прикрепленные Зоскалесом к стене. Свет и шум сбивают с толку. Никандру, торопливо разносящему напитки, помогает домашняя рабыня Сава, ночами работающая подавальщицей. Зоскалес из-за стойки развлекает посетителей тягомотным рассказом про свою жену.
Что бы Виктория ни говорила Галлию, она пришла сюда вовсе не охотиться. Девушка проталкивается к свободному месту за столом, где играют в кости трое мужчин.
— На сколько вы играете?
— За сколько ты продаешься? — фыркает один из них, пытаясь положить руку ей на бедро.
Виктория раздраженно отмахивается, забыв о привычном кокетстве. Она играет всерьез и не брезгует мухлевать при помощи костей со смещенным центром тяжести.
— Могу повысить до трех ассов.
Амара и Дидона наблюдают, как Виктория настаивает на своем, пока мужчины не сдаются под ее напором и не принимают ее в игру.
— Она победит, — говорит Амара. — Они даже не догадываются, что их ждет.
Никандр замечает Дидону и с улыбкой машет, подзывая девушек к себе и требуя у других посетителей освободить им место на скамье.
— Горячего вина? С медом? — Он уже направляется к стойке.
— Спасибо, — произносит Дидона.
— Вы здесь на всю ночь? — скорее дружелюбно, чем двусмысленно спрашивает один из уступивших им место мужчин. У него приятное лицо и черные, седеющие на висках волосы. Перед ним лежит маленькая тростниковая флейта, а на ней оберегающе покоится его ладонь.
— Возможно, если ты нам сыграешь, — отвечает Амара.
Он смеется.
— Вы певицы?
— Да.
Дидона кидает на нее быстрый взгляд. Обеих девушек обучали музыке под родительским кровом, но известные им приличные песни не годятся для трактирного застолья.
— Рад познакомиться с сестрами по музыкальному духу, — говорит мужчина. — Меня зовут Сальвий. — Он показывает на своего спутника. — А это Приск.
Приск склоняет голову в приветствии.
— Амара и Дидона. Можно? — Амара берет в руки флейту. — У моего отца была такая же, — произносит она, умолчав о том, что флейта была лишь одним из многих отцовских инструментов, а сама она умеет играть на лире.