Феликс смеется.
— Никто и никогда не получает по заслугам, — от души забавляясь, говорит он. — По-твоему, чтобы выжить в Помпеях, достаточно сосать концы и красиво одеваться? А теперь пошла отсюда, да пошевеливайся.
Выйдя из его покоев, Амара прислоняется к стене лупанария. Ей хочется закричать, замолотить кулаками в дверь, взвыть от отчаяния, но она стоит стиснув зубы. Мучительное желание рассказать кому-то о случившемся, разделить свое бремя давит ей на череп изнутри. Она закрывает глаза. Этим она ничего не добьется. Почему Дидона тоже должна жить в страхе? Отныне каждое мгновение будет омрачено воспоминанием об этом зверстве Феликса. Нельзя доверять подругам такую смертельно опасную тайну.
«Ты же сама предложила разгромить его таверну». Амара глубоко вдыхает, теребя в пальцах серебряную монету. Ничего не поделаешь, остается лишь вообразить, будто ничего не произошло, и попытаться притвориться, даже перед самой собой, что она ничего не знает.
Когда она снова присоединяется к подругам в «Воробье», они списывают ее молчаливость на обычные выходки Феликса. Кресса уже ушла, отправившись забыться похмельным сном в своей темной кубикуле.
— Все-то ему нет покоя, — говорит Бероника, убедившись, что Амара не голодна, и доедая остатки нута. — Проклятый Феликс. Вечно пытается доказать, что его хрен — самый большой.
Дидона сжимает ладонь Амары под столом, и ее переполняет чувство вины. Смогла ли бы подруга любить ее так же сильно, узнай она о Драуке? Неужели Феликс говорил правду и именно Амара подала ему эту мысль?
— Уж я бы не сидела с кислой миной, отправь он за новыми одеждами меня, — говорит Виктория.
Амаре известно, как тщательно Виктория следит за своей внешностью, сколько часов посвящает уходу за волосами. Девушка выглядит расстроенной почти до слез, и Амару пронзает еще более мучительный стыд.
— Если останется часть денег, сможем купить нам всем что-нибудь общее, — отвечает она.
Бероника с Викторией коротко переглядываются — скорее с раздражением, чем с благодарностью, — и становится ясно, что внезапные успехи товарок вряд ли поспособствуют общей дружбе.
— Пожалуй, нам уже пора. — Амара снова встает из-за стола.
Дидона с радостным нетерпением следует за ней. День в самом разгаре. Солнце запекает дорожную грязь и обостряет запах навоза, оставленного прошедшими мимо лошадьми и вьючными мулами.
— Куда пойдем? — спрашивает Дидона, сияя от предвкушения. Девушки устремляются вниз по обходной улице, ведущей на виа Помпеяна. — Сколько нарядов мы можем купить?
— Наверное, для начала по одному, ведь мы еще не можем рассчитывать на будущие заказы.