Благородное лицо судьи выглядело мрачным и напряженным. По залу прокатилась последняя волна скрипов, шуршания и вздохов, обычно сопровождающих устройство большой группы людей на своих местах, и наконец стало так тихо, что из-за запертой двери можно было уловить голоса остающихся там людей.
– Друзья мои, – негромко начал судья, не испытывавший ни малейших сомнений относительно того, что его слова будут слышны каждому в зале. – Произошла трагедия, и я не стану скрывать от вас, что именно случилось, поскольку полиции понадобится помощь вас всех.
Паузу заполнили изумленные и напуганные восклицания разной степени громкости, и Хоуксли, предвидевший эту реакцию, исходя из всего своего опыта, помолчал немного, ожидая, пока внимание присутствующих вновь обратится к нему.
– Миссис Роуленд, наша почетная гостья, женщина огромных достоинств, мертва. – И снова пауза, на сей раз более длительная, ведь ее наполнили вскрики, всхлипы и недоверчивое бормотание. – Чтобы не порождать сплетен и пересудов, я добавлю, что ее застрелили.
На этот раз судье пришлось поднять руку, чтобы заставить поднявшийся шум утихнуть хотя бы до некоторой степени, дав ему возможность продолжить.
– Я понимаю, что это кажется вам невероятным, но в стенах приходского дома, рядом с церковью и домом викария, совершено ужасающее преступление. Главный констебль Грейтон скоро прибудет сюда вместе со своими подчиненными. Им необходимо приложить все усилия, все свои способности и весь опыт, чтобы как можно скорее найти убийцу, бросившего такую ужасную тень на наш город. Мы все должны способствовать установлению истины, осуществлению правосудия! Грейтон будет говорить с каждым в этом зале, поэтому я прошу вас проявить понимание и оставаться на местах столько, сколько будет нужно. И сам я останусь здесь. Полагаю, попечительский комитет подготовил угощение к сегодняшнему заседанию и сможет поддержать в нас хотя бы немного сил, необходимых для исполнения своего долга.
Судья умолк и наклонил голову, старый и уставший.
Кэтрин горячо сочувствовала судье Хоускли. Лучше бы эту новость сообщил сам Грейтон. Главного констебля побаивались куда сильнее, чем миролюбивого, добродушного с виду судью, и Грейтон навел бы порядок в зале одним взглядом своих пронзительных глаз.
А пока жители городка и владельцы поместий переглядывались и громко высказывали свое мнение, дамы утирали слезы, а кое-то рыдал, закрыв лицо платком. Миссис Райдинг и миссис Пропсон требовали у судьи повторить его слова, обе они явно не могли поверить в то, что услышанное ими – чистая правда. Миссис Уиллинг и мисс Лэмбон громко, истерически всхлипывали, Агнес и Эммелина наклонились друг к другу и тихо переговаривались, то и дело покачивая головами.