После Сталина страна осталась верна заветам Ленина, «шла к коммунизму под водительством родной коммунистической партии».
Был короткий «период оттепели», период надежд, отразившийся и в кино («Чистое небо»), и в литературе, в поэзии «шестидесятников» (Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина и другие). Даже хвастливые посулы Хрущёва догнать США по производству мяса и молока на душу населения вызывали не раздражение, а улыбку. Помню, как в электричке мы, подмосковные туристы, задорно поём:
Ура, ура! Догоним США
по производству мяса, молока.
Ну, а потом обгоним США
по потребленью вин и коньяка.
С первым призывом у нас до сих пор сложности. Зато вторая часть призыва была встречена советским народом с пониманием: по потреблению вин, не говоря уж о водке, мы оставили далеко позади не только США, но и другие страны. Да он, призыв этот, и традициям нашим вполне соответствовал. Напомню эпизод, описываемый в «Повести временны́х лет» под 986 г. Князь Владимир, выбирая религию для своего народа, благосклонно выслушал поборников мусульманства. Особенно понравилось ему многоженство. «Бе бо сам любя жены и блужение многое» — поясняет летописец. Не по душе Владимиру пришлось обрезание, запрет на свинину, а главное — запрет на вино. Произнёс историческую фразу: «Веселие Руси есть пити, не можем без того быти!». И вот мы не мусульмане!
Но шли годы, сливались в десятилетия, а «кровавые раны, нанесённые войной» всё не заживали — дефицит, нехватка са́мого необходимого, бытовые сложности. Эйфория после победы в войне постепенно сменялась осознанием того, что основная причина трудностей — сама́ наша система, экономическая несостоятельность советского социализма. Предпринимались попытки справиться с экономическими трудностями — укрупнение колхозов, учреждение «коммунистических бригад» («С нами Ленин впереди!»), освоение целинных и залежных земель, культивирование кукурузы по всей стране — от Кубани до Вологодчины и т. д. Жалкие потуги! Кто-то (кажется, Черчилль) сказал: Что такое экономическая реформа в СССР? — Это инъекция в протез.
Помню также компанию по усилению трудовой дисциплины. Днём людей останавливали на улице и требовали объяснить, почему они не на своём рабочем месте.
А вот ещё одна компания — по борьбе с тунеядством. Горожане, не работающие в госучреждениях, объявлялись (официально!) тунеядцами и выселялись на перевоспитание в сельскую местность. В число тунеядцев попал и начинающий поэт Иосиф Бродский, будущий нобелевский лауреат.
Моя коллега Сима Никитина рассказала, как в одной деревне бабка на просьбу показать дорогу ответила: «