Мартин выдвинул стул и сел напротив Анники.
— Знаю. Но это не так просто. Им сначала нужно перевести людей с другого проекта. Это занимает время. А пока я должен все поддерживать.
— А как же я? Я хожу здесь одна каждый день, стараясь не волноваться, что мы потеряем нашего ребенка.
— Я понимаю.
Анника покачала головой.
— Они порекомендовали нам остаться дома на праздник середины лета, никуда не ехать. Понимаешь? Клянусь, они хотят, чтобы я здесь ходила и сходила с ума. Ты знаешь, что кран на кухне капает?
— Нет, я не заметил. Правда?
— Да. Слышно во всем доме. И в душе снова засорился слив. Я уже три раза его чистила.
— Сочувствую. Позвоним кому-нибудь, кто прочистит. Но праздник середины лета в любом случае не удастся, я должен работать.
— В праздник? — рука Анники упала от подбородка, и она заморгала, глядя на Мартина. — Но у тебя же должен начаться отпуск.
— Я знаю, — сказал Мартин и вздохнул. — Придется его перенести. Шеф обещал мне в качестве компенсации дополнительный отпуск позже.
— Да мне плевать, ты мне нужен сейчас! Я, черт возьми, беременна и на больничном. Ты считаешь, что мне и в праздники надо в одиночку чистить сток?
— Нет, конечно, нет. Но сейчас я ничего не могу сделать. — Он покачал головой. — Просто удивительно, что та адвокатша приложила все усилия, чтобы починить нижний этаж, в то время как в ремонте нуждаются кухня и ванная. Правда? — Он всплеснул руками.
Нижний этаж. Подвал. По телу пробежала дрожь, когда она вспомнила тот звук от стены снаружи, который слышала в кладовой в день переезда. Кожа покрылась мурашками.
— Слушай, — сказал Мартин. — Прости, я прихожу домой поздно, и мы только ругаемся. Начнем все заново?
Глаза Анники наполнились слезами. Она не могла их остановить. Ей удалось выдавить из себя «да» сквозь всхлипы. Мартин встал и обнял ее, сидевшую на стуле. Она прижалась к его теплому животу и плакала, пока слезы не остановились. Он больше ничего не говорил, только убаюкивал ее и гладил по волосам.
— Я хочу спать. Я устала.
Они вместе пошли в спальню. Анника сразу стала замерзать без объятий Мартина. Стало чуть лучше, когда он заботливо подоткнул одеяло и положил сверху плед. Она уснула, а он сидел рядом и нежно гладил ее через одеяло.
Существам я не нужен. Они обращаются со мной как с кем-то вроде домашнего животного, как с их норной собакой. Когда я не караулю своих жертв или не охочусь за пропитанием, то прячусь в моем земляном укрытии и пишу. Вот так я написал книгу, которую вы сейчас читаете.
Пятница, 17 июня
Анника проснулась от того, что тряслась в лихорадке. Постельное белье промокло насквозь и обвило ее, как щупальца. Она замахала руками и ногами, чтобы высвободиться, пока одеяло не упало на пол, и сумела задремать. Сквозь дремоту она услышала звук, от которого свернулась калачиком и прижала ладони к ушам. Где-то в доме острые когти — или ножи — царапали бетон. Она приложила руку к стене и почувствовала, как стена вибрирует вместе со звуком. Звук мог идти снаружи. Мог из-под пола, хотя там только земля и камни.