Каждый год в ночь на 6 ноября он (или она?) при загадочных обстоятельствах выбирал жертву в жилом массиве Гётеборга. Полиция скрытничала и давала только необходимый минимум информации, из-за чего спекуляции в интернете становились все более невероятными. Родственники писали в блогах, а в Instagram публиковались фотографии с места преступления из, как заявляли, секретных полицейских документов. Никто не знал, что из этого настоящее, а что — откровенные фальсификации, но все версии сходились в общих деталях. Утверждали, что Барсук прокапывает себе путь в дома жертв снизу, сквозь пол в подвале. Жертву утаскивают в подземелье через тот же тоннель, через который пришел убийца. Это продолжается пять лет.
Больше никто ничего не знал. Кто-то пускал слухи, что Барсук даже не человек, а «оно». Живущий под землей монстр, как в других распространенных в интернете городских легендах. Именно эта линия получила развитие в книге. Анника почувствовала, как сводит внутренности. Рассказ слишком похож на событие, внушившее ей страх перед подвалами. Она засомневалась. Оправдан ли риск издавать такую книгу? Но рукопись слишком хороша, чтобы ее проигнорировать. На ее фоне серия про Турваля кажется любительской. Насколько Аннике стало не по себе от рукописи, настолько она осознавала, что книга может спасти издательство. Она не могла сделать вид, что текста не существует. Не ей одной принимать это решение. Она обязана подключить остальных.
Колени дрожали, когда она зашла в кабинет к Тобиасу. Тот с раздражением поднял глаза от монитора. За окошками программ Анника разглядела обложку его рабочего стола. Двое улыбающихся малышей в оранжевых жилетах. Снимок сделан прошлым летом на яхте Тобиаса. Каждый раз, когда она думала о снимке, в сердце прокрадывалась тоска по собственным детям. Она была благодарна, что сегодня ей не пришлось видеть фотографию целиком.
— Почему ты не пришла на встречу?
— Ты ведь любишь ужастики? — ответила Анника.
— Да, хорошо написанные. — Тобиас взглянул на экран, среагировав на звук пришедшего письма. — И если их можно продать как остросюжетные романы. А что?
Анника положила грязную рукопись на клавиатуру перед Тобиасом. Как крупный черный песок, с листов все еще сыпалась сухая земля.
— Прочитай.
— Да что это, черт возьми, такое? — Тобиас поднял листы, как будто боялся заразиться. — Ян Апельгрен?
Анника пожала плечами.
— Я сама ничего не знаю.
— Я соберу кризисную группу на дополнительную встречу, — сказал Тобиас. — Сделай копии для остальных, но пока больше никому ни слова, пока не разберемся, в чем тут дело.