— Конечно, Ян Апельгрен. Наверняка. Я узнаю стиль.
— Я согласен. Но это невозможно — он шесть лет не подавал признаков жизни.
— До сегодняшнего дня. — Анника почувствовала, как давит указательным пальцем на стол. Она даже не заметила, что держит его там. Ноготь вжимался в побелевший под лаком винного цвета кончик пальца. — Если он не хотел, чтобы мы издали книгу, зачем он тогда оставил ее у нас перед дверью?
Тобиас вздохнул.
— Так не получится. Если сам Ян не придет сюда и не скажет, что книгу написал он, мы не сможем так просто издать безымянную рукопись.
— А ты не сдаешься, — сказала Ребекка.
— Да, — сказала Анника. — Если эта рукопись может спасти издательство, то она должна быть издана.
Она не могла позволить издательству обанкротиться. У нее будет свой дом и свои дети. Сегодня вечером они с Мартином собираются посмотреть один хороший дом. Все образуется — дома и на работе, только бы купить дом. Вместе с тем под ложечкой скрутился узел тревоги. Она знала, что ей мерещится, но могла поклясться, что слышала, как кто-то снаружи царапал стену, у которой она сидела.
Однажды вечером мой отец не вписался в поворот и скончался на месте. Весь мой мир рухнул. Я плакал у себя в комнате в подвале. Будучи наедине со своим горем, я слышал, как они скребутся в стены подвала. Несмотря на страх, я все равно оставался вместе с ними в темноте, пока не засыпал. Вы тоже их слышали, правда?
Пятница, 19 ноября
Сесилия Врееде смотрела в окно офиса. Грязные дождевые разводы покрывали стекло. Она изучала автомобили, проезжавшие по проспекту, который тянулся от стадиона «Уллеви», мимо здания суда, до стадиона «Уллеви» на другой стороне дороги. Группа «Барсук» базировалась в красном кирпичном здании полиции в районе «Стампен», с другой стороны недавно построенного из стекла и бетона комплекса с судом и изолятором. Здание полиции старше и кажется требующим ремонта. В то же время Сесилии нравится работать тут, а не среди офисов.
Сесилия покосилась на мобильник. Темный экран манил ее, но она устояла перед искушением проверить чаты, потянулась и снова вернулась к заметкам. Последние дни она потратила на просмотр списков и всех допросов, проведенных по делу о Барсуке. Она сравнивала старые записи с допросами и интервью этого года. Не потому, что ожидала найти что-то новое, а на всякий случай.
В отличие от жертв, подозреваемые по крайней мере имели нечто общее. Их, конечно, было легко заподозрить и проверка никогда не приносила плодов, но все равно расследование почти всегда приходило к тому, что кто-то из работавших в момент преступления в доме оказывался подозреваемым. К тому же происходившее наводило на мысль, что Барсук прокапывал себе путь внутрь в то же время, когда снаружи было более чем достаточно оборудования именно для такой работы.