– Что это за чертовщина?! – взвыл Фарлан, едва Бреннон умостился за прилавком. – Кого вы сюда притащили?!
Толпа закончилась. Пламенеющий край огненной воронки вплотную подобрался к бааван ши. Вампирши с визгом бросились наутек, но воронка вдруг покачнулась и с громким вздохом раздалась вширь и ввысь. Красно-золотое пламя поглотило нежить, выкрасило узоры на ее телах в оранжевый, затем в коричневый, в черный и наконец сдавило в горячих объятиях так, что вампирши взорвались облачками пепла.
Бреннон вскочил на ноги и заорал во всю глотку:
– Джен, хватит! Очнись уже! Джен, слышишь меня?!
– Она нас тут зажарит! – завопил Фарлан.
Но Натан сорвал сюртук, накинул его на голову и бросился к двери:
– Джен! Прекрати! Ты слышишь меня, Дженни?!
Одежда начала тлеть, комиссар задохнулся в обжигающем воздухе и попятился. Вокруг не было ничего, кроме ослепительно-алой огненной воронки, и в нарастающем реве пламени Натан уже сам себя не слышал. Невыносимый жар окатил его с головы до ног. Задыхаясь, комиссар забился за прилавок и рухнул на четвереньки. Огонь подбирался к ним со всех сторон, выжигая воздух. Но когда Фарлан уже засипел отходную молитву, пламя вдруг всколыхнулось и замерло. Директор театра удвоил усилия в декламации, а Натан чуть слышно просипел:
– Джен?
Глаза у него слезились, но ему все же показалось, что в алой пелене виднеется прозрачный янтарный силуэт. Воронка вдруг вытянулась к небесам, содрогнулась и разлилась вокруг, затопив Кинтагел красно-оранжевой волной. Жар обрушился на голову Бреннона, как чугунная сковородка, и наступила горячая, как в аду, тьма.
…на лоб Натана легла прохладная ладонь, и комиссар с трудом разобрал голос Валентины, звучащий словно издалека:
– С ним уже все в порядке. Всего лишь сильный тепловой удар.
– А второй? – послышался низкий баритон консультанта.
– Просто обморок. Оба живы и здоровы.
Бреннон зашевелился, заморгал, разглядел через плавающий в глазах туман Валентину, поодаль – Лонгсдейла, и тут огромная рыжая морда прошлась по его лицу горячим шершавым мокрым и широким, как полотенце, языком. Когда жертва застонала и задергалась, пес сел около нее с удовлетворенным видом «Я сделал все, что мог». Его место над Бренноном заняла Валентина.
– Натан, как вы себя чувствуете? То есть я уверена, что вы здоровы, но…
– Где Джен?
– Здесь, – сказал Лонгсдейл. – Не бойтесь за нее, это всего лишь инициация.
– Чего это у нее? – тупо спросил Бреннон.
– Взросление. Я опекал ее, пока она была ребенком, а теперь она наконец выросла.
У ног консультанта Натан разглядел край усыпанного пеплом кратера. Комиссар вскочил на ноги и ринулся к нему, едва заметив, что воздух почему-то остыл.