Двайер поскреб пятерней бакенбарды.
– Сэр, а сколько их таких всего? Таких, как Ройзман?
– Достаточно много, чтобы забыть о спокойном сне, – отозвался сквозь зубы Редферн, и комиссар невольно задумался, как часто пироману встречались такого рода люди.
Часть решетки ярко замерцала голубовато-белым. Послышалось негромкое потрескивание, прутья слабо завибрировали; пироман пробормотал заклинание – «скутем что-то там», и между решеткой и людьми появилась прозрачная преграда. Голубоватое мерцание заструилось по прутьям, выстреливая искрами, решетка затряслась и брызнула во все стороны каплями расплавленного металла. Вода вокруг вскипела, и Бреннон порадовался прочности пузырей, которые их защищали.
– Ну что, ходу? – встрепенулся Двайер, однако Бергман вдруг вскинул руку, преграждая им путь. Пума замерла, пес и волк напряженно уставились в глубину канала. Из него раздался поскрипывающий шорох, и в темноте вспыхнули четыре бледно-зеленых глаза – два побольше, два поменьше. А потом из мрака с шипением выползло такое, чего Бреннон и в страшных снах не видел. А увидел бы – не факт, что проснулся…
– Боже… – просипел Двайер и широко перекрестился, нашаривая револьвер.
Гадина была большой, темно-зеленой и чешуйчатой, футов десять в длину. Она ползла, помогая себе четырьмя недоразвитыми лапами и двумя огромными когтистыми, вполне сформировавшимися. Позади извивался хвост с жалом. В пасти между клыками трепетал раздвоенный язык.
– Это что? – выдавил Бреннон.
– Какой-то гибрид, – ответил Энджел, с интересом разглядывая чудище. – Помесь чего-то с чем-то. Налицо видовые признаки тараски[9], мантикоры и еще каких-то…
– А убить ее как?
Тварь замерла в паре ярдов от решетки. На шее шевелились длинные жаберные щели. Джен неуверенно подняла руку и оглянулась на комиссара.
– Я могу ее сварить, – шепнула ведьма.
Но тут монстр решительно вмешался в беседу: он немного подался назад, с разгону врезался в решетку всей тушей, высунул лапу в пролом и, едва не схватив Бергмана, заскреб когтями по дну речки, поднимая взвесь ила. Магический ток, проходящий сквозь прутья решетки, ничуть гадину не смутил, хотя и оставил на ее чешуе темные полосы.
Увидев, что добыча отпрянула, тварь злобно хлестнула стены канала хвостом и приналегла на решетку так, что та слегка прогнулась. Консультанты оттеснили людей и заняли позицию между ними и чудищем. Двайер, заикаясь, бормотал «Pater Noster». Бреннон мог лишь в бессилии наблюдать, как пума, пес и волк атаковали лапищу и морду твари, вцепились в чешую когтями и клыками. Чудище мотнуло башкой и отшвырнуло волка в сторону, а затем клыкастая пасть сомкнулась на спине пса.