Вокруг стояла тишина запустения; однако пока Бланш с восхищением любовалась почтенными руинами, освещенными последними лучами солнца, откуда-то из глубины донесся стройный хор множества голосов. Граф приказал гребцам поднять весла. Монахи служили вечерню; среди мужских голосов слышались и женские. Песнопение постепенно нарастало до тех пор, пока звуки органа и хора не слились в торжественной гармонии. А вскоре внезапно оборвалось, чтобы возобновиться тихо и еще более проникновенно, пока, наконец, хор не затих и не растаял в пространстве. Бланш вздохнула. В глазах ее стояли слезы, а мысли витали в небесах вместе с божественными звуками. Пока все сидели в священном оцепенении, показались сначала монахи, а потом монахини в белых одеждах и направились к главному монастырскому зданию.
Графиня первой нарушила молчание:
– Эти заунывные гимны навевают тоску. Давайте вернемся домой, а не то совсем стемнеет.
Граф посмотрел на небо и понял, что приближается гроза. На востоке собрались тучи: на заходящее солнце надвигался тяжелый мрак. Хищные морские птицы с криками кружили над поверхностью воды, хватали добычу и улетали в поисках укрытия. Гребцы изо всех сил налегли на весла. Послышались раскаты грома, и крупные капли дождя застучали по воде. Граф принял решение причалить к монастырю и попросить там убежища. Лодка мгновенно изменила курс. По мере того как тучи продвигались к западу, их темный цвет сменялся красноватым свечением, отражавшимся и в вершинах деревьев, и в разрушенных башнях монастыря.
Разыгравшаяся непогода испугала графиню и мадемуазель Беарн: их жалобные восклицания обеспокоили графа, в то время как Бланш хранила молчание, то со страхом, то с восхищением наблюдая величие небесных сил и прислушиваясь к угрожающим раскатам грома.
Наконец лодка пристала к берегу. Граф отправил слугу сообщить настоятелю об их прибытии и попросить укрытия, и вскоре тот вернулся с гостеприимным приглашением. Тем временем настоятель сам появился у главных ворот и, встретив и благословив гостей, проводил их в большой зал, где сидела аббатиса в окружении монахинь. Лицо аббатисы было исполнено строгого достоинства, которое смягчалось обращенной к графине доброй улыбкой.
Аббатиса лично проводила графиню, мадемуазель Беарн и Бланш в гостиную, в то время как граф и Анри вместе с настоятелем отправились в трапезную.
Уставшая и недовольная графиня приняла любезность аббатисы с небрежной снисходительностью и лениво последовала за ней в гостиную, где витражные окна и панели из лиственницы создавали меланхолический полумрак.