Но именно это и произошло со мной, правда, уже не в Москве, а в Нью-Йорке в 1988 году. Тогда я не смог поехать в Японию с оркестром МЕТ Оперы по домашним обстоятельствам. Просто отказался от поездки. Семейные причины были приняты во внимание и только в 1992 году я смог принять участие в поездке заграницу с МЕТ в первый раз. Это были выступления на Всемирной выставке в Севилье – ЭКСПО-92. Надо сказать, что американские музыканты вообще-то не очень любили ездить в заграничные туры в отличие от своих советских коллег. Они любят ездить и путешествовать, но сами, в индивидуальном порядке, а не с оркестром или театром. Впрочем, конечно всегда находились и энтузиасты туров заграницу, но большинство всё же к ним не стремилось. Прежде всего из-за трудностей переездов, большого количества работы, достаточно высоких цен в ту пору – в сравнении с американскими, ну, и наконец, из-за слишком незначительного свободного времени для своих туристических целей. Зато все домашние, американские туры приветствовались с большим энтузиазмом.
Когда-то, ещё до войны и в первые послевоенные годы Метрополитен-опера работала в своём старом театре только 4–5 месяцев в году, а остальное время путешествовала по стране. Кажется, первым выездом заграницу был тур в Японию – в 1975-м году. Так что выезд в 1988 году в Японию на три недели был первым туром театра за много лет.
* * *
Нужно отметить, что ещё до этого оркестр Мет Оперы выезжал в свой первый в моё время, но неофициальный тур в Испанию в 1989 году на целый месяц. Этот тур был организован частным импресарио с испанской стороны, а с нашей его возглавил Эйб Маркус, только что ушедший тогда на пенсию с поста «пэрсоннэл менеджера» оркестра, то есть его директора. Маркус предложил всем желающим принять участие в поездке, и многие члены оркестра приняли это предложение.
Для меня это «открытие Испании», хотя и в самое трудное время года из-за жары – с середины июля по середину августа – было событием совершенно экстраординарным! Мы начали свой тур, приземлившись в Барселоне, с города Сальвадора Дали – Фигереса.
Едва разместившись в отеле, мы с Володей Барановым сразу буквально побежали в «Театр-музей Сальвадора Дали», о котором я знал ещё из японского альбома, купленного в 1973 году в Токио во время гастролей с Большим театром.
Город явно процветал благодаря туристам со всего мира, проявлявшим интерес к творчеству Дали. Музей был действительно необычным – он располагается в бывшем небольшом муниципальном театре, сильно повреждённым во время гражданской войны, оставшимся хотя и полуразрушенным, но наполненным совершенно поразительным содержанием – искусством каталонского гения. Музей сочетал в себе большие контрасты: от дешёвой поделки, вроде старого раскрашенного дивана в стиле базарной продукции, до удивительных картин из «камней», нарисованных маслом. Несколько всемирно известных шедевров мастера находились здесь в главном зале, чем-то напоминающим небольшой «тронный зал», включая известную роспись потолка. В музее находилась знаменитая картина «Линкольн», состоящая из квадратов, но если смотреть в специальный оптический прибор, то виден портрет президента, а внутри него, как бы высвечивалась самая знаменитая натурщица художника – Гала. Супруги жили где-то недалеко от Театра-музея в старинном замке. Мы посетили музей три раза за наше четырёхдневное пребывание в Фигересе. Магазин при музее бойко торговал печатной продукцией – такого изобилия плакатов и отличных полиграфических копий многих работ великого художника больше нигде нельзя было ни увидеть, ни приобрести.