Эва, редактор колонки, могла ответить, например: «Необходимо оставлять друг другу место и пространство! Тогда ваша любовь просуществует дольше».
У читательниц было полным-полно поклонников и сложностей в отношениях. Сама Вероника и близко никогда с таким не сталкивалась. Ей было не на что жаловаться. Не о чем спрашивать. Не о чем грустить. Как это несправедливо: многие еще более страшненькие и уж точно выше ее ростом все равно оказывались достойны любви. Разве не готова Вероника пойти на все, что угодно, лишь бы испытать любовь? Хоть раз, но по-настоящему, чего бы это ни стоило?
Так она считала.
Проходит два дня, и я практически успеваю забыть об авторе письма в редакцию. Но вот внезапно в мобильном что-то пропищало. Вначале я почувствовала раздражение, потому что запрограммировала телефон на беззвучный режим, за исключением звонков от Оскара и нескольких ближайших друзей. В основном ради того, чтобы самой не прислушиваться в ожидании звонков, которых не будет. Но, очевидно, мне все равно не удалось справиться с этой не очень-то сложной задачей. Секундой позже я замечаю, от кого пришло сообщение.
Уважаемая Эбба!
Мне передали Ваш вопрос об авторе письма, опубликованного в моей колонке некоторое время назад. Я обратилась к «Видящей сны» и уточнила, могу ли поделиться ее контактами. Она будет рада пообщаться с Вами. Ее зовут Вероника Мёрк, и проживает она в доме престарелых «Сосновая роща» в Бостаде[3]. Вероника с нетерпением ждет, что Вы с ней свяжетесь. Надеюсь, все сложится!
С наилучшими пожеланиями,
Моника Молния
Вероника Мёрк. Звучит как имя героини романа.
Признаюсь, я давно вынашивала мечту подружиться с пожилой дамой. Умной и душевной женщиной, готовой поделиться со мной своими премудростями, прошедшими испытание длиною в жизнь. Желательно способной видеть меня насквозь и принимать вместо меня некоторые важные решения. Такой, чтобы поддержала и научила меня. А вдруг Вероника Мёрк окажется той, о которой я мечтала? Бурю радости во мне эта мысль не вызывает, но прилив каких-то чувств я все-таки ощущаю. Растерянности? Надежды? Когда кажется, что радость недоступна, ими тоже можно прекрасно пользоваться.
Из ящика письменного стола, где царит беспорядок, выуживаю купленную на барахолке папку с тисненой под лен бумагой. Если уж я берусь за это дело, то нужно подойти к нему основательно. Разве пожилые люди не ценят письма, написанные от руки? Да, кстати, кто их не ценит? Достаю перьевую ручку Pelikan, подаренную Эриком на Рождество. Чтобы не просчитаться, я сама высмотрела ее на сайте комиссионных товаров. Чернила засохли (как это, опять же, символично), и я держу ручку под струей теплой воды в раковине на кухне, дожидаясь, пока они не потекут снова.