На диете этой мы посидели полгода, решив тогда, что многого добились, но вдруг все-таки каких-то витаминов ребенку не хватает. Через несколько лет мы ее повторили и продолжаем сидеть на ней до сих пор. Отменяем только на Новый год, на день рождения и в путешествии – гулять, так гулять.
Несмотря на то что моя мама еще в глубоком Игнаткином младенчестве открыла его аутические черты, потом она это благополучно вместе с нами забыла. И вот, когда я ей снова сообщила эту новость, она не очень-то и поверила. А надо заметить, что отношения у Гани с бабушкой Таней не сложились с самого начала. Когда мы приезжали на какой-нибудь большой семейный праздник, стоило нам только зайти в квартиру моих родителей, как дите начинало орать. И не останавливалось до тех пор, пока его не вынесут за порог. У меня были разные версии такой реакции. Может, ему трудно переносить наше шумное семейство, ведь когда мама с тетей смеются или просто что-то обсуждают, это, может, потише салюта, но вот уже насчет поезда метро я не так уверена. Или, может, у него аллергия на маминых собак. Или он просто не любит большие компании малознакомых взрослых. Так или иначе, это было сложно. И если старший Ивашка всегда радостно ездил на дачу к бабушке с дедушкой и проводил там большую часть лета, Игната мы довольно долго не решались туда отправить.
И вот однажды я все же рискнула. Я уже говорила, что в первый год не могла поручить Ганю никому. Даже нашей проверенной няне Нине – и только ей – я доверяла драгоценное дитя всего на несколько часов. А отдохнуть немножко хотелось. И когда Игнату шел четвертый год, мы решились отдать его моей маме на дачу на несколько дней вместе с Ваней. Привезли их к родителям, усадили в машину – кататься Игнатка очень любил и не возражал – помахали ручкой, и они уехали.
Дача была далеко, часа три езды от Москвы, это если пробок нет. Они ехали, а душа моя уже была не на месте. Переживала, как он доберется – душно, долго. Как там останется с бабушкой… Я вообще ужасный псих, наделенный к тому же яркой фантазией. И образов в моей голове было много.
В квартире у нас в этот момент, по замечательной московской летней традиции, отключили горячую воду и я, не зная куда себя деть в такое непривычно свободное время, решила пойти помыться к Римме Ивановне, которой в это время дома не было. Только я подошла к ее двери, как у меня зазвонил мобильник.
Я подняла трубку, и моя мама загробным голосом произнесла: «Все!»
Внутри меня что-то оборвалось и упало.
Все?! Все умерли?
– Юля! – прокричала мама. – Он идиот! Он пьет воду и проливает!