Впрочем, есть немало других возможных источников вдохновения. Все-таки Альфред Нобель прожил 18 лет в Париже, а Французская академия всегда славилась своими многочисленными престижными премиями. Некоторые из них были международными, а некоторые покрывали самые различные научные отрасли – в точности как будущая Нобелевская премия. Одну из них, Prix Leconte, получил французский конкурент Альфреда Нобеля Поль Вьель в 1889 году, в самый разгар битвы за бездымный порох. Возможно, в сознании Нобеля этот факт засел как заноза и повлиял на все его последующие рассуждения? При обосновании другой премии, Рrix Montyon, используется формулировка «во благо» – в данном случае нравственности.
Однако все это лишь более или менее обоснованные предположения, и только в одном мы можем быть уверены. Альфред не желал копировать чужую идею. Он хотел поступить радикальным образом, выделиться – и не только размером суммы. С самого начала он ясно дал понять, что, поскольку его премии будут вручаться самым достойным, логическим следствием было то, что лауреатами могут стать как мужчины, так и женщины. Это уже само по себе было революционным.
Так почему же он хотел учредить премии? Ответ на этот вопрос скрыт в бесчисленном множестве событий, переживаний и обстоятельств, из которых состоит жизнь человека.
Остается еще несколько лет. Все может случиться.
* * *
14 марта 1893 года Альфред Нобель собрал в своем доме на авеню Малакофф четверых друзей. Им предстояла важная миссия. Они должны были выступить свидетелями его нового завещания. Старое он разорвал в том же году, когда написал.
Среди собравшихся оказался изобретатель Торстен Нурденфельт, он привел с собой своего брата. Нурденфельт, занимавшийся подводными лодками и торпедами, время от времени сотрудничал с Альфредом и сейчас только что переехал в Париж из Лондона. Получил приглашение и физиотерапевт Сигурд Эренборг, недавно основавший в Париже шведско-норвежское общество. Эренборга описывали как человека с большими моржовыми усами и «обширными гастрономическими познаниями». У него имелись веские основания откликнуться на просьбу Альфреда, ставшего членом его общества несколькими месяцами ранее. В завещании, которое они собирались заверить, немалая сумма выделялась «полному энтузиазма», но очень бедному клубу Эренборга>3.
Эренборг привел с собой в качестве четвертого свидетеля завещания норвежца, члена своего общества. В Париже отношения между представителями стран – членов унии были куда лучше, чем на родине, где радикальные норвежские националисты начали требовать собственный флаг без знака унии и собственных дипломатов за границей. Сам Альфред Нобель в тот момент был настроен к норвежцам очень благосклонно. Норвежская армия только что закупила его бездымный порох, чего не сделала даже шведская. Но пока, в марте 1893-го, норвежский стортинг (парламент) еще не фигурировал в его завещании.