Среди этого «организованного хаоса» он часто проводил занятия для избранных студентов. Иногда ученикам позволялось остаться на ужин. Постепенно вокруг Зинина образовался «маленький химический клуб, в котором цвела молодая русская химия, где велись жаркие дискуссии и где сам хозяин, вдохновленный и вдохновляющий, громким тенором развивал новые идеи, по причине отсутствия мела и доски записывая на крышке пыльного стола химические формулы тех реакций, которые со временем займут почетное место в научной литературе»>31.
Вскоре юный и любознательный Альфред Нобель станет учеником Николая Зинина, которого еще называли «ходячей энциклопедией». Похоже, и братья Альфреда тоже учились у Зинина. Трудно установить, происходило ли это в рамках «химического клуба» или же входило в частное обучение братьев Нобель, но, как бы то ни было, знакомство с Зининым произошло не ранее 1849 года. К этому моменту Альфреду исполнилось 15. Осенью 1848 года ему и старшему брату Роберту пришлось сделать перерыв в учебе, пока средний, Людвиг, гостил у кузенов в Швеции. В письме Иммануила шурину в Швецию ясно ощущается их горячее желание, или по крайней мере желание самого Иммануила, как можно скорее вернуться к занятиям. Людвиг не получил разрешения остаться подольше, как он того хотел>32.
В письме к шурину Иммануил восторженно отзывается о своих сыновьях. Он пишет, что Людвиг превосходит двух других по части разума и вкуса, однако ни на одного из них жаловаться не приходится. «Из того, что я до сего дня видел, не думаю, что мне придется за них краснеть, – продолжает Иммануил. – Того, чем провидение обделило одного, оно вдвойне щедро снабдило другого. По моим понятиям, Людвиг наделен самым большим умом, Альфред – трудолюбием, а Роберт – способностью к рассуждению и таким упорством, которое в прошедшую зиму не раз изумляло меня»>33.
Людвиг неохотно покинул Стокгольм, сев на один из последних в ту осень пароходов до Або. Лишь накануне сочельника 1848 года он вернулся в Санкт-Петербург. В его отсутствие Иммануил и Андриетта сделали ремонт в доме. Людвиг радовался оклеенной новыми обоями комнате «с прекрасной новой мебелью и красивыми занавесками».
Братья очень скучали друг без друга. «Альфред так вырос, что я едва узнал его; он почти догнал меня в росте, а голос стал таким низким и мощным, что по нему я бы его точно не узнал»>34.
* * *
Между тем мины Иммануила Нобеля застряли в недрах бюрократического аппарата где-то между флотом и армией. Если верить семейной истории, изобретение было окружено такой тайной, что о нем на несколько лет и вовсе забыли. Надо сказать, шведское семейство не сильно от этого страдало. Шведский инженер пользовался большим спросом. Получал другие контракты и новые патенты. В своей кузнечной мастерской Иммануил начал производить перила для лестниц и железные оконные отливы, получил заказы при реставрации Казанского собора и фортов Кронштадта. В доме на Большой Невке, где проживала его семья, он соорудил отопительную систему собственной конструкции. Вместо изразцовой печи в каждой комнате Нобель установил один на весь дом отопительный котел. С его помощью он подогревал воду, проходившую по трубам по всему дому. Печи Нобеля пользовались большим успехом. Двор заказал ему несколько штук для казарм и больниц. Богатые петербуржцы оснащали новинкой свои особняки