. Вскоре число работающих в фирме перевалит за тысячу, но все это время они будут заняты поиском компетентных сотрудников.
В русском ведомстве звучали недовольные голоса, поскольку шведам были предоставлены неожиданные привилегии. В морском министерстве удивлялись столь поспешному контракту на поставку мин и щедрым условиям, которые были подписаны без привлечения их экспертов. Даже великий князь Константин Николаевич, сын царя, был озабочен. «Я имел беседу с царем об опытах Нобеля. Я считаю, что он (Нобель) исключительно одарен, однако зачастую горячится по поводу своих изобретений, поэтому с ним надо быть в высшей степени осторожным, – писал он в личном письме кронштадтскому руководству. – Если Нобель будет издавать какие-либо неразумные директивы, необходимо выразить мощный протест и тем самым защитить нас от неприятностей».
В Кронштадте тоже не все однозначно позитивно относились к проекту. «Насколько я могу судить на основании того, что до сих пор слышал, мины Нобеля – полнейшая чушь, они так же не опасны для нас, как и для остальных», – писал великому князю Константину один из генерал-губернаторов>39.
Однако император сделал ставку на шведа. Ничто не должно было помешать усилиям «фабриканта Нобеля» в пользу русской военной мощи. Особое отношение сохранялось. Например, в мае 1854 года по давно утвержденному плану о расширении улиц было приостановлено расширение завода Иммануила Нобеля. «Пусть фабрикант Нобель строит свой флигель», – наложил свою резолюцию император>40.
Прежний компаньон Нобеля, ныне генерал-адъютант Огарев, был человеком поэтического склада. Теперь ему захотелось отразить настроение всеобщего возбуждения в стихах, в том числе в таких строках: «Докажем мы, сыны России, / Порочным Запада сынам, / Что памятно, заветно нам / Святое имя Византии! / Россия грозною пятой / Попрет врага»>41.
Весной военного 1854 года Иммануилу Нобелю и его старшим сыновьям довелось часто бывать в Кронштадте. Сначала им предстояло провести необходимые испытания, потом установить мины. От идеи использовать нитроглицерин пришлось отказаться еще на ранней стадии, поскольку никак не удавалось задать параметры взрывов. Но и изготовить в кратчайшие сроки 400 пороховых мин – задача тоже не из легких.
Благодаря новым архивным находкам известно, что в основном именно Альфреду Нобелю пришлось вести переписку с властями от имени семейного предприятия. Обычно он писал по-французски, но некоторые письма написаны по-русски. К тому же параллельно с минным проектом Альфреду предстояло попытаться организовать вывоз из России 123 000 рублей (около 8 млн крон на нынешние деньги) – непростое дело, когда страна охвачена войной. Деньги предназначались на закупку сырья для производства паровых двигателей. Альфред послал заявку на получение разрешения, но чуть было не пропустил дату, когда надо было ответить на письмо от властей. Альфред объяснил это (по-русски) так: «Я был в Кронштадте»