Два британских корабля подорвались на минах, судя по всему, не получив при этом особо серьезных повреждений. Несколько недель спустя союзники в качестве самоутешения уничтожили базу русского флота в Свеаборге.
* * *
В Петербурге население страдало от отсутствия надежной информации с главного фронта в Крыму. Военных корреспондентов тогда не существовало. Краткие новости, подвергшиеся суровой цензуре, обычно запаздывали на две-три недели, а после их стилистической обработки в Зимнем дворце даже явные поражения превращались в «тактические отступления».
На позднем этапе войны Петербург и Севастополь связал электрический телеграф, но и здесь британцы на шаг опережали русских. Весной они проложили в Черном море подводный кабель и теперь могли прямо с поля боя передавать новости военному командованию в Лондон по телеграфу за несколько часов.
В осажденном Севастополе среди русских солдат находился молодой писатель, попытавшийся заполнить информационный вакуум литературными описаниями. Ему было двадцать восемь лет, и звали его Лев Толстой. Много лет спустя он стал одним из важнейших претендентов на первую Нобелевскую премию в области литературы (1901).
В июне 1855 года Толстой опубликовал свой первый, весьма оптимистичный рассказ «Севастополь в декабре месяце», имевший колоссальный резонанс. Никогда ранее русскому читателю не предлагалось такого правдивого описания тягот войны. Даже император остался доволен. Но, когда в последующих рассказах Толстой описывал весенние сражения, тон стал более мрачным:
Сотни свежих окровавленных тел людей, за два часа тому назад полных разнообразных, высоких и мелких надежд и желаний, с окоченелыми членами, лежали на росистой цветущей долине, отделяющей бастион от траншеи, и на ровном полу часовни Мертвых в Севастополе; сотни людей – с проклятиями и молитвами на пересохших устах – ползали, ворочались и стонали, – одни между трупами на цветущей долине, другие на носилках, на койках и на окровавленном полу перевязочного пункта; а все так же, как и в прежние дни, загорелась зарница над Сапун-горою, побледнели мерцающие звезды, потянул белый туман с шумящего темного моря, зажглась алая заря на востоке, разбежались багровые длинные тучки по светло-лазурному горизонту, и все так же, как и в прежние дни, обещая радость, любовь и счастье всему ожившему миру, выплыло могучее, прекрасное светило.
В своем новом рассказе Толстой осудил войну, назвал ее безумием. Он дерзнул даже предложить альтернативное решение конфликта, призванное радикально уменьшить число убитых. Почему бы не обязать каждую армию, полагал писатель, постепенно убирать по одному солдату, пока не останется только двое – защитник и нападающий. «И тогда, ежели уж действительно сложные политические вопросы между разумными представителями разумных созданий должны решаться дракой, пускай бы подрались эти два солдата».