Все равно хочется верить, что все это временное и вполне преодолимое явление, связанное больше с нашей акклиматизацией, чем с проколами в экипировке. Ничего! Прокашляемся и… вперед. Дальше, дальше, дальше! Благо, в календаре уже конец марта, скоро и сюда, в горы, придет тепло.
Скоро… Но пока проталины чернеют лишь на немногих самых прогреваемых участках горных склонов, на всех прочих местах снег по пояс, в лучшем случае, по колено. Потому, отправляясь на положай, каждый и утепляется, как может, потому и сушка обуви и носков остается проблемой номер один, потому засыпаешь и просыпаешься с жесткой установкой: «Не заболеть, не простудиться, не простудиться, не заболеть».
К простым словам примитивного аутотренинга всякий раз добавляю очень личное: «не имею права…».
* * *
Отдельная тема – наше питание. Претензий здесь, в целом, нет. Вспомнить нынешний рацион средней семьи в нашем многострадальном Отечестве – выходит очень даже терпимо. Завтрак представляет собой баночку мясного паштета или шматок копченого сала. К обеду на позицию в термосах доставляют горячее варево. В его основе чаще всего макароны, фасоль, мясные консервы. В ужин поедается, как правило, то, что остается от обеда. Вкусно, сытно, но однообразно. Последнее особенно ощутимо для тех, кто здесь находится три-четыре месяца.
Есть и еще два слабых места в нашем рационе. Это отсутствие черного хлеба (говорят, что в Югославии вообще такого никогда не пекли) и отсутствие настоящего чая. Вместо последнего на позицию привозят какой-то коричневый суррогат. Говорят, что этот напиток готовится из жженого сахара с добавлением настоя каких-то трав. Сербы пьют его с превеликим удовольствием. Мы, русские, видим в нем жалкую пародию на чай настоящий.
* * *
Кажется, начинаю со слуха определять, чем нас «потчуют» при обстрелах с той стороны. Давно отметил неприятный угрожающе-свистящий звук снайперской пули. Одиночные автоматные выстрелы созвучны лающему злому кашлю. Гадкий зловеще-шуршащий звук у летящих мин. Наверное, так «звучит» бумажный абажур, которому угораздило планировать под углом на верхушки осеннего кустарника. А еще с той стороны подают «голос» гаубицы и прочая артиллерия. У каждого калибра свой звук. Дьявольский оркестр, исполняющий бесконечные вариации на тему симфонии смерти.
Еще одно наблюдение-замечание, связанное со «звуками войны» и личными ощущениями. Крайне неприятно, когда при обстреле одна мина ложится правее, а другая левее. Это попахивает «вилкой». В этом случае третья мина скорей всего ухнет где-то в середине между первой и второй, а, значит, аккурат в то место, где сейчас лежишь ты. Играть в подобных условиях в «русскую рулетку» и надеяться на «авось» этой самой третьей мины неразумно. После взрывов слева и справа надо непременно уматывать с прежней позиции: перемещаться максимально как можно дальше в одну или в другую сторону. Это не мой личный опыт. Это опыт всех прошлых войн. Этому опыту можно доверять. За этот опыт очень дорого заплачено.