Каждый год, в июне, в нашей школе проходила церемония: в актовом зале присуждали награды лучшим юным художникам, ученым, спортсменам, авторам литературных произведений. Я стала счастливой обладательницей награды в этой последней номинации. Радость от предвкушения счастливого момента омрачали мысли о том, как я, на глазах у всей школы, выхожу на сцену и протягиваю свою мокрую лапу. Я молилась, чтобы страдания того, кто будет вручать мне награду (как и мои собственные), оказались недолгими. Великий день настал, и я сделала все приготовления, чтобы свести позор к минимуму. Вместе с другими победителями я ожидала очереди за кулисами. Услышав свое имя, я незаметно потрясла рукой, как вышедшая из реки собака, и в последний раз вытерла ладонь платком, который потом засунула в стоявший рядом цветочный горшок (я уверена, цветок обрадовался невесть откуда взявшейся влаге).
Гордой походкой я прошествовала по сцене и протянула правую руку председательствовавшей на церемонии мисс Ли. Продолжая сжимать мою правую руку, она левой вручила мне награду. Мы обе повернулись к фотографу. Он щелкнул аппаратом – вспышка не сработала. Щелкнул еще раз – никакого эффекта. Он пробормотал, что придется менять лампочку, и полез в сумку с фотопринадлежностями. Мисс Ли отпустила мою руку, которая начала истекать потом. В течение двух минут, пока фотограф менял лампочку, мисс Ли, чувствуя мое смущение, развлекала зал разговором о литературном творчестве. Могла ли она предположить, что я просто умираю, чувствуя, как с пальцев стекают капли пота, образуя на полу маленькую лужицу.
Наконец фотограф был готов. Мисс Ли выпрямилась, повторила: “Поздравляю, Лейли” – и взяла в левую руку приз. У меня не было никаких шансов избежать ужасного момента. Не могла же я сказать, что за эти две минуты умудрилась повредить кисть! Или что собираюсь стать хирургом или пианисткой, а потому не могу позволить простым смертным прикасаться к моим рукам.
Лучась улыбкой, она протянула правую руку. Я глазела на нее, окоченев от страха. Ведь не могла же я допустить, чтобы милая мисс Ли прикоснулась к холодной, мокрой рыбине, которую я прятала за спиной. Должно быть, так прошло несколько секунд, которые показались мне часами, потому что в зале начали хихикать. У меня не оставалось другого выбора, кроме как сунуть в теплую сухую ладонь мисс Ли свою холодную, мокрую лапу. Мне показалось, что арктический ветер заморозил ее улыбку, так что она стала ледяной.
Вызывая следующего ученика, она была вынуждена достать из стоявшей на возвышении сумочки носовой платок и вытереть руки. Несмотря на ее благие намерения, это получилось так же незаметно, как если бы на сцене появилась корова. Зал просто взревел от хохота.