– Но вы все равно планируете изучать юриспруденцию, не так ли?
– Само собой, – ответила я с фальшивой улыбкой, стараясь не думать о том, как сильно буду ненавидеть годы учебы в колледже. Дело в том, что меня не интересовали ни политика, ни право, ни государственное устройство. В теории профессия юриста должна способствовать справедливости в мире (разумеется, замечательная идея), на практике же богатые люди становятся еще богаче, а бедные – еще беднее. По крайней мере, именно это я наблюдала в последние годы.
– Это, конечно, порадует ваших родителей, – заметила миссис Финн, но на самом деле имела в виду другое: во всяком случае, ты не идешь изучать искусство и не втаптываешь имя своей семьи в грязь.
– А ваш брат? Он же сейчас по Европе путешествует?
– Да, – ответила я, едва не зевнув от скуки. Зачем эта женщина достает меня вопросами, если ответы ей известны? Ну у нее хотя бы лживые сведения, которые старательно распространяли родители. В их глазах правда была слишком позорной, чтобы делиться ею с общественностью. Хотя стыдиться следовало им.
– Мой старший, Картер, провел несколько месяцев в Италии. Замечательный опыт! – Миссис Финн подняла руку и махнула официантке.
Тут же из другого угла комнаты подошла молодая женщина в белой рубашке и черных брюках с подтяжками в тон. Волосы у нее были стянуты в тугой пучок, а глаза – несмотря на улыбку – ничего не выражали. Она не больше меня хотела находиться здесь. Но не моргнув глазом официантка протянула миссис Финн поднос, а та поставила на него пустой фужер и взяла полный бокал шампанского.
– Остались еще канапе с омаром?
– Узнаю на кухне. – Официантка протянула поднос и мне. Покачав головой, я отказалась, хотя немного алкоголя точно сделало бы вечер терпимее. Но я же дочь двух юристов, неразумно грешить против алкогольной политики, тем более в присутствии клиентов, доверивших свои миллионы моим родителям.
– Михаэлла, вот ты где!
Услышав голос моей мамы, мы с миссис Финн тут же повернулись к ней: она направлялась к нам. На маме был темный костюм с плиссированной юбкой, а шпильки ее туфель стучали по полированному мраморному полу. В отличие от подруг, она еще не колола ботокс, но многослойный макияж скрывал морщинки и прятал веснушки. Веснушки, кстати, – это у нас семейное, и я унаследовала их от мамы.
– Битый час ищу тебя, чтобы кое-кого представить. Знакома уже с Маршаллом Миллингтоном? – Мама многозначительно указала на молодого человека, которого тянула за собой. На вид он казался моего возраста – восемнадцать или девятнадцать, зато серый костюм прямо как у моего отца.