Решили «набрать» винограда и кукурузы, зайти в лес, разжечь костер, нажарить кукурузы, выспаться, а уж утром подумать, как быть дальше. Может, еще попытаться? Кто знает, авось и подвернется какая-нибудь работа. Правда, Лайош Балог совсем скис, да и Мартонфи не выказывал особой склонности к дальнейшим экспериментам. Лайош ворчал:
— Эх, опять я дал себе голову заморочить! — Он запустил руку в вещевой мешок: а вдруг какая-нибудь еда завалялась где-нибудь в складках рюкзака? Ничего не оказалось. — Один дурак сотню наплодит, — заметил он зло.
— Ишь ты какой! — крикнул Тибор. — Как удалось бы, так Мартон умница, а как не вышло, так дурак?
Мартон был в таком отчаянии, что даже не ответил Лайошу.
Ребята пошли дальше, истомленные, молчаливые. И вдруг начались виноградники. Глаза у Мартона загорелись: от самой дороги бежали к холму и взбегали на холм ровные ряды виноградных лоз. Мартон даже свистнул от удовольствия.
— Вот это да! — И приказал: — Садитесь! Он взял у Фифки его складной нож.
Лишь только выглядывало неверное осеннее солнце, темные виноградники переливались синевато-черным блеском, а тут, должно быть, еще дождь прошел, умыл их, и гроздья сверкали, трепеща, как утренняя роса на траве.
— Как услышите что-нибудь подозрительное, запевайте песню, — сказал Мартон и скрылся среди лоз.
Вскоре он появился. Его словно переменили. Смуглое лицо, кольца волос и черные глаза блестели совсем так же, как влажные гроздья, которые он прижимал к груди.
— Ну, кидайте в рюкзак, — сказал он мальчикам, изумленно смотревшим на охапку сверкающего винограда.
— Мы тоже пойдем! — тут же загорелись ребята.
— Вот как? — победоносно шепнул Мартон. — Вот как?
Но вдруг послышался подозрительный шорох.
— Назад! — прошептал Мартон. — Сидите тихо! — И немного погодя сказал: — Смоемся отсюда, где-нибудь ужо в другом месте…
— Вот и вышло! Прекрасно! Все в порядке! Говорил же я! Черт с ней, с работой! — кричали мальчишки наперебой. И, отойдя несколько, уселись на земле. Половину винограда решили отложить про запас, а половину съесть тут же, немедленно, чтобы «набраться сил».
И они ели, совали в рот не отдельными виноградинами, а уплетали целыми гроздьями, глотали их чуть не целиком. Сок лился прямо в горло, но сытость не приходила, наоборот, стало еще голодней. Им еще больше захотелось какой-нибудь плотной пищи: хлеба, сала. «Кукуруза!» — вспомнили они разом.
— В кукурузник! — прозвучал вдруг призыв. — В кукурузник!
Их потрясло ощущение новизны — оказывается, можно жить и так. И даже тени мысли не возникло, что занялись они запретным делом и что вдруг да выйдет беда. Им казалось, что это так же естественно, как дышать воздухом.