Караульные тихо поругивались. Их хоть и не распределили опять по своим подразделениям, но и не оставили на станции, не послали вместе с ранеными обратно в тыл, как они надеялись. И все-таки, быть может, от отчаяния, а быть может, для того, чтобы показать майору свою радивость, один из караульных запел:
Как там пушки ни пали,
Нам не страшны москали.
Майор нервно обернулся. Голова его, точно у пловца, то подымалась, то опускалась в такт движениям коня.
— Подпоручик Эгри! — строго крикнул майор.
Подпоручик подумал сперва, что майор недоволен опять его залихватским видом, и поправил лихо заломленный кивер. Но майор крикнул еще раздраженнее:
— Подпоручик Эгри! — и указал на поющих солдат.
Подпоручик понял его.
— А ну, заткнитесь… дети мои! — сказал он. — Вы не в корчме. Смотрите, как бы москаль не задал вам жару.
А солдат можно было и не обрывать, им и без того было не до песни.
Пройдя с полкилометра, они увидели, как на ветке придорожного бука ветер раскачивает повешенного. Шел мелкий густой снег, и казалось, труп медленно подымается ввысь. Майор должен был свернуть чуточку, чтобы не стукнуться головой о ноги висельника, одетого в домотканый зипун и крестьянские штаны.
— Это что такое? — тихо спросил он поручика, когда они миновали повешенного. Майор все еще чувствовал его у себя за спиной.
— Шпион.
— Переодетый?
— Нет. Русин.
— А-а…
Проехали еще несколько шагов и увидели другого. Он висел на нижних голых ветвях придорожного дерева. Долговязый, могучий деревенский парень, ноги его доставали почти до земли, будто тело от собственной тяжести вытянулось на такую непомерную длину.
— А этот?
— Тоже шпион, — бросил поручик генерального штаба. Он увидел, что майор с обнаженной саблей испугался висельника и что даже лошадь, на которой он сидел, фыркнула со страху, и едва сдержал улыбку.
— Так много шпионов?
— Много? — спросил поручик и указал вперед.
На ветке висел плешивый, тщедушный человечек с желтым костлявым лицом и желтыми босыми ногами. Казалось, его только что вытащили из гроба и потом повесили.
На другом дереве женщина в юбке, с распущенными волосами висела будто сама по себе, голова упала ей на грудь, веревки не было видно.
— Тоже шпионка? — спросил майор и хотел было засмеяться. Но по спине побежали мурашки, показалось, что трупы толпой идут за ним.
Чуть подальше висел мужчина в городской одежде. На ногах у него были башмаки, из одного высовывался и подрагивал на ветру язычок, точно последний листок, уцелевший на ветке. Майор не смел глаз поднять. Он ничего не видел, кроме этого язычка, трепещущего на ветру.