Он вышел во двор. Поглядел наверх — и обомлел. Галереи нет — повсюду окна, балконы, окна… «Странный дом… даже галереи нет…» Мальчик вернулся обратно. Нажав обеими руками на толстую медную ручку, он отворил дверь, огромную как ворота. Заглянул внутрь. Тут и была лестница. Мальчуган снова растерялся. Кверху тянулась закрытая с четырех сторон проволочная клетка с железными дверцами и пропадала там, в вышине. За нижней железной дверцей виднелась маленькая кабина. «Лифт», — прочел Пишта. И начал пешком подниматься вверх.
По лестнице стлалась алая дорожка, прижатая к ступенькам желтыми медными прутиками. На третьем этаже дорожка кончалась. Это немножко успокоило Пишту. Он пошел дальше. Но вдруг кто-то крикнул снизу:
— Ты куда идешь, сорванец?
Гул разнесся по всей лестнице. Пишта смущенно глянул вниз сквозь проволочную сетку: увидел пару башмаков и задранную кверху голову.
— А ну, спускайся, да живо!
— Ладно! — буркнул Пишта.
Внизу его ждал строгий, хорошо одетый мужчина.
— К кому идешь?
— К Селеши, — пробормотал Пишта.
— Тебе что, черного хода мало? А? — накинулся мужчина на мальчика.
«Домовладелец!» — мелькнуло в голове у Пишты, и он тихо ответил:
— Я не знал…
— Вот как дам по морде, сразу узнаешь! Марш отсюда! — И старший дворник, ибо это был только старший дворник, указал ему рукой на темневший в конце двора черный ход. Пишта поплелся туда. Вошел и вздохнул облегченно: эта лестница была такая же, как у них дома.
3
В первые полчаса он еще довольно сносно чувствовал себя у Селеши. Внимание его было целиком поглощено кухней. Пол в ней был выложен белыми и красными плитками, стены чуть не до потолка облицованы изразцами. Изразцы будто кружились у него перед глазами: шестиугольная белая плитка, вокруг нее шесть узеньких синих плиток, и вновь шестиугольная белая плитка, окруженная узкими синими плитками. И все блестят.
От дверей до огромной газовой плиты тянулся большущий, застекленный сверху снежно-белый шкаф с двухстворчатыми дверцами. За стеклами стояли тарелки, блюда, чашки, стаканы, графины и уйма другой посуды. К стене, напротив шкафа, были приделаны мясорубка, кофейная мельница и мельница для мака и орехов; под каждой были прикреплены эмалированные дощечки. Под водопроводным краном — не то что у них дома, где торчала ржавая чугунная раковина, — пристроена четырехугольная фарфоровая мойка, да такая большая, что в ней и выкупаться можно. Крана два: на черном надпись: «Холодная», на красном — «Горячая». По правую руку от мойки — ледник, дальше большой стол, выкрашенный в голубой цвет, напротив маленький столик, а вокруг стола табуретки, сверкавшие голубой масляной краской. На украшенной медной чеканкой газовой плите в кофейнике тихо клокотала вода. Возле дверей висели часы, да такие чудные! Как раз, когда Пишта вошел на кухню, в часах открылось окошко, оттуда вылезла птичка, девять раз прокричала: «Ку-ку, ку-ку!» — и спряталась обратно. Окошко закрылось за ней. Ну и ну!