Старушка вытерла платочком глаза.
— Потом не ночевал как-то. Она глаз не сомкнула, все в окошко смотрела, думала — не случилось ли чего. А он на другой день к вечеру появился, пьяный, сказал, что у друга остался. Потом объяснять перестал. Дня два не показывается, придет злой, все швыряет, ударить ее норовит. Понимала она, конечно, другая у него есть, а вот сил разойтись с ним не хватало. Так последние месяцы и жила. Не то замужняя, не то разведенная. Как появится Константин, все ему о дочке говорит, уехать куда-то предлагает. Бывало, правда, и он себя виноватым чувствовал. Наверно, с другой нелады в это время случались. Я-то знаю, с кем он жил. Она на колхозном рынке в кооперативной палатке торгует. Видела я, он у нее там сидел перед закрытием, помогал товар с прилавка убирать. И что ему в ней понравилось? Колода какая-то против Валюши.
Марфа Тимофеевна разволновалась и побледнела. Воспоминания давались ей нелегко. Накапав себе в стакан несколько капель остро пахнувшего лекарства, она молчала, собираясь с силами.
Выждав некоторое время, Максимов поинтересовался, когда она в последний раз видела Константина Горбачева.
— Постой-ка, дай вспомнить, — старушка потерла лоб. — Ну да, Валюша с воскресенья не появляется, аккурат восемь дней, а Костя в пятницу приходил веселый вроде, шептались они между собой тихонько. Просветленная Валя после встречи была. В субботу я в церкви почитай весь день пробыла. Вернулась — никого. С той поры ни его, ни ее не видела. Думала сначала, может, к родственникам каким уехали и заночевали, а через несколько дней заволновалась. Вещей ее многих в комнате нет, подружка с работы спрашивала. Я к родителям Валентины узнать побежала, оказывается, и там давно ее не видели. Боюсь, худа бы не случилось.
Марфа Тимофеевна опять смахнула слезу.
Максимов с понятыми осмотрел комнату, где жила Валентина. Там царило запустение. Старушка ничего не трогала, рассчитывая на возвращение квартирантов.
Даже на первый взгляд было заметно, что в комнате остались лишь вещи, не представлявшие ценности или громоздкие. Из одежды, по словам хозяйки, почти все исчезло. Коричневого вельветового платья в шкафу не оказалось. По всему было видно, что в скором времени жильцы сюда возвращаться не собирались. Это еще больше насторожило Максимова.
Теперь предстояло побывать в мастерской, изготовляющей различные похоронные принадлежности, где Горбачева работала бухгалтером-кассиром.
В помещении пахло воском и свежей краской. Вдоль стен — венки из искусственных листьев и цветов. На столе у окошка навалом широкие черные ленты. Около них примостился какой-то субъект в живописно запачканной одежде. Он периодически обмакивал кисть в серебряную краску и крупными буквами выводил на лентах грустные слова, мурлыкая себе под нос веселый мотивчик.