Еще утром шансы Айка Буша на победу считались более предпочтительными, некоторые полагали даже, что он победит нокаутом. Но уже к двум часам дня ситуация изменилась: сначала шансы боксеров выравнялись, а к половине третьего Крошка Купер стал фаворитом, ставки на него принимались два к одному.
Напоследок я зашел в закусочную и, уписывая сандвич с жареной говядиной, поделился своим прогнозом с буфетчиком и несколькими постояльцами.
Когда я вышел, на улице меня ждал какой-то тип с кривыми ногами и острой, отвисшей, как у борова, челюстью. Он кивнул и пошел рядом, грызя зубочистку и косясь на меня. Когда мы дошли до перекрестка, он сказал:
— Все это вранье.
— Что именно?
— Что Айк Буш сольет. Вранье, я тебе точно говорю.
— А тебе-то какая разница? Знающие люди ставят на Купера два к одному, а ведь ему без помощи Буша не выиграть.
Кривоногий выплюнул изжеванную зубочистку и обнажил желтые зубы.
— Да он мне сам вчера вечером говорил, что уложит Купера одной левой, а уж мне бы он заливать не стал.
— Дружишь с ним?
— Дружить не дружу, но он знает, что… Слушай! Тебе правда про Купера Сиплый рассказывал?
— Правда.
— Надо же! — И он злобно выругался. — А я-то развесил уши, поверил этому паразиту, последние тридцать пять долларов на него извел. А ведь я мог бы его посадить… — Он осекся и стал озираться по сторонам.
— За что?
— Было за что. Неважно.
— Послушай, раз ты про него что-то знаешь, это меняет дело. Я и сам на Буша поставил. Если он у тебя на приколе, можно было бы с ним договориться.
Он взглянул на меня, на тротуар, порылся в кармане жилета, извлек оттуда зубочистку, сунул ее в рот и пробормотал:
— А ты кто будешь?
Я назвался то ли Хантером, то ли Хантом, то ли Хантингтоном и спросил, как зовут его.
— Максвейн, Боб Максвейн, — представился кривоногий. — Если не веришь, спроси кого хочешь. Меня в городе все знают.
Я сказал, что верю.
— Ну, что скажешь? Нажмем на Буша?
Его маленькие глазки вспыхнули и тут же погасли.
— Нет, — выдохнул он. — За кого ты меня принимаешь? Я всегда…
— …Даю себя за нос водить, — подхватил я. — Не бойся, тебе с ним дело иметь не придется, Максвейн. Выкладывай все, что знаешь, а я уж сам все устрою — если будет что устраивать.
Обдумывая мои слова, он облизнул губы, и зубочистка выпала у него изо рта и застряла в пиджаке.
— А ты не разболтаешь, что и я замешан в этой истории? — спросил он. — Я ведь здешний и, если это дело выплывет, меня тут же загребут. А его в полицию не сдашь? Только пригрозишь, чтобы он сегодня вечером не слил?
— Конечно.
Он вцепился в мою руку и с волнением в голосе спросил: