Хотя стоило проявить внимательность. Ничего сложного опознать в данных обстоятельствах переодетого жулика.
Но с его стороны было отвратительно насмехаться над ней. Чья бы корова мычала. Она пришла в ярость, когда спустя год внезапно обнаружила этого человека в доме мисс Дэрроу.
– Вы говорите, у нас нет священника, – с надеждой в голосе напомнил он. Явно надеясь, что ответ будет отрицательным.
– Все церковные службы пока отменены, – неохотно ответила доктор. – Для вас это мало что меняет. Отец Эбендрот всё равно не стал бы вам помогать.
– Пожалуй, этот не стал бы. Но я думал о старушках.
– Да, я уже оценила ваш спектакль. Весь город сплетничает о том, как вы помешались на фрагменте ткани. (Он хотел что-то сказать, но она не дала). Подождите. Мне сложно представить, каким образом вы собираетесь объяснить дамам финансовую часть дела. Брать в долю их всех – вы ничего не заработаете. Брать в долю одну из них я бы тоже не советовала. Кто бы это ни была, ей будет очень трудно молчать о том, что она знает.
– Значит, с вами мы в доле?
– Считайте, что я ничего не слышала.
– Да, но…
– Этот разговор неуместен, мистер Саммерс.
– Но вы же не… вы согласились мне помочь, да? – он осторожно заглянул ей в лицо. – Не даром ведь.
– Люди в ужасе и отчаянии, – хмуро ответила доктор Бэнкс. – Им важна любая поддержка. Пусть даже такая – в рамках их представлений. В данном случае ваш поступок сыграет скорее положительную роль. И только попробуйте ещё раз назвать меня Ирен Адлер.
Он продолжал смотреть ей в глаза.
Тогда доктор аккуратно сняла с его постели толстое стёганое одеяло. Убрала плед.
Саммерс напрягся, не понимая, что она задумала, но больше ничего не произошло. Он проследил взгляд доктора – и едва не ахнул.
ЭТО было на нём. Худое, неровно отрезанное с нижнего края, побитое молью покрывало грубой шерсти неопределённо-бурого цвета.
* * *
Оберег из полы плаща св. Пантелеймона, покровителя врачей и больных
Исцелявший силой молитвы Пантелеймон лишил доходов многих врачей, безмездно даруя больным исцеление. И ожесточился на него император Максимиан и приказал истязать его. И истязали его. И с камнем на шее Пантелеймон был брошен со скалы в море, и остался невредим. И снова истязали его. И вешали его, и жгли огнём и рвали железными когтями его, и колесовали его, и бросали его в кипящее олово, и топили его, и бросали его на растерзание диким зверям. И оставался невредим он, и дикие звери лизали ему ноги.
Император, узнавший это, приказал отсечь ему голову. И привязали его к масличному дереву, и стал он молиться, и затупился меч, и не смог отрубить ему голову, и не причинил ему вреда. И голос с небес призвал Пантелеймона в царство небесное, и попросил тот воинов исполнить приказ. И отрубили ему голову, и потекло молоко вместо крови, и зацвела маслина и покрылась плодами. И не сгорело брошенное в костер тело великомученика, и было погребено христианами, и частицы мощей его и одеяния его продолжают исцелять верующих во имя Господа.