Сьюзен обошла сугроб и подняла Едину на ноги.
– Пошли, мы уходим, – резко приказала она.
– Я видела, как ему отрубили голову! – бессвязно забормотала Едина. – А потом мы вдруг оказались здесь!
– Да, такое иногда случается, – согласилась Сьюзен.
Едина уставилась на нее выпученными глазами.
– Жизнь полна сюрпризов, – пояснила Сьюзен, но замолчала, вдруг поставив себя на место бедняжки.
Она была одной из этих, просто надела на себя… Вернее, она сначала надела на себя тело, ну, скажем, как пальто, а потом… В конце концов, так ведь можно сказать о любом человеке, не правда ли?
Сьюзен уже думала о том, во что превращается человеческая душа, оторванная от тела. Может, в некое подобие Аудитора? Но это означало, что Едина, с каждой минутой все крепче соединявшаяся со своей плотью, становится неким подобием человека. Причем эти же слова относятся и к Лобсангу, и к самой Сьюзен. Кто знает, где начинается и где заканчивается человеческая природа?
– Пошли, – повторила она. – Мы должны держаться вместе, верно?
Подобно пронзающим воздух осколкам стекла, обломки истории разлетались во все стороны, сталкиваясь и пересекаясь во тьме.
Впрочем, был один маяк. Долина Ой-Донг снова и снова переживала постоянно повторяющийся день. В огромном зале, откуда ушло все время, замерли гигантские цилиндры. Одни раскололись. Другие расплавились. Третьи взорвались. Некоторые просто исчезли. Но один еще вращался.
Большой Танда, самый старый и большой Ингибитор, медленно вращался на базальтовом подшипнике, наматывая время с одной стороны и разматывая с другой, обеспечивая, как завещал Когд, нескончаемый идеальный день. Рамбут Рукопут сидел в зале в одиночестве, смотрел при свете масляной лампы на вращающийся цилиндр и изредка бросал пригоршню смазки в основание.
Звук какого-то глухого удара заставил его, прищурившись, посмотреть в темноту. Воздух был тяжелым от раскаленного камня. Снова раздался стук, потом шорох, и вспыхнула спичка.
– Лю-Цзе? – окликнул Рукопут. – Это ты?
– Надеюсь, Рамбут, но кто знает, в наше-то время? – Лю-Цзе вышел из темноты в круг света и сел. – Что, не дают тебе отдохнуть, да?
Рукопут вскочил на ноги.
– Просто ужас, метельщик! Все собрались в зале Мандалы! Всё еще хуже, чем при Великом Крахе! Куски истории валяются повсюду, и мы потеряли половину маховиков! Мы никогда не сможем собрать все…
– Ладно-ладно, ты выглядишь усталым, – добродушно махнул рукой Лю-Цзе. – Не выспался, да? Знаешь что, я посижу здесь, а ты вздремни, договорились?
– Мы думали, что ты пропал – там, во внешнем мире, а… – пробормотал монах.