Хотя я знаю… Я знаю, что это мой сын. Результаты ДНК-текста хранятся в плотном белом конверте у меня на столе. Я сделал этот тест для себя. Чтобы окончательно прояснить ситуацию и исключить тот вариант, что соседка Олеси ошиблась. Они не имеют какой-либо юридической силы, в суд с ними не пойдешь. Да я и не собираюсь.
Мой суд уже состоялся. Приговор вынесен и обжалованию не подлежит.
Виновна.
Я никогда не знал, что если сердце бьется, то сразу вдребезги. В мелкое кровавое крошево, хрустящее под ногами.
А теперь знаю. Она объяснила на пальцах.
Зажмуриваюсь, чтобы отогнать опять нахлынувшие воспоминания, но ничего не получается. Я снова там… В прошлом. Том прошлом, которое, сколько ни пытайся — забыть теперь не получится. У моего прошлого есть продолжение. И у меня есть продолжение тоже…
После завтрака в кофейне я опять пропадаю. Усилием воли заставляю себя отстраниться и не донимать Олесю дня три или четыре… Мне нужно это время, чтобы понять, что происходит. Определенно это все выходит за рамки моего прежнего опыта. То, как меня к ней тянет. То, насколько сильно мне хочется ее разгадать. Мне достаточно просто дать команду, нажать пару кнопок в компьютере — и я узнаю все ее тайны. Но впервые… впервые за всю свою жизнь я не тороплюсь это делать. Так не интересно. Я так не хочу. Мне нужно чтобы она сама мне обо всем рассказала. Хочу проникнуть к ней в голову, в мысли… хочу стать их главной частью. Потому что мне мало обладания телом. Впервые я хочу большего. Это невозможно объяснить. Это абсолютно иррационально. На уровне интуиции, чувств, химии и биологи… И, конечно, я понимаю, к чему идет дело. И мало того, смиренно принимаю то, что однажды должно было случиться. Но торопить события не спешу.
Торопись медленно… Вот, чему меня учил отец всю мою жизнь.
В следующий раз я иду к Олесе в четверг. Занятие у нее в студии только закончилось, и мне приходится даже немного подождать, пока все уйдут. Нам ни к чему свидетели, хотя я ничего такого и не планирую. Просто не хочу, чтобы она на кого-нибудь отвлекалась. Как оказалось, я — очень жадный парень.
Когда за мной закрывается дверь, Олеся резко оборачивается. Малярная кисточка я ее руке безвольно повисает вдоль тела, пачкая ее старые джинсы.
— Что ты здесь делаешь? — нервничает она. Снова нервничает, а ведь я думал, что это все в прошлом. С ответом не тороплюсь. Окидываю взглядом стены, внешний вид которых претерпел немалых изменений с тех пор, как я здесь был в последний раз.
— Это ты рисовала? — интересуюсь вместо того, чтобы ответить на ее вопрос.