- Ты же не любишь его.
Я усмехнулась. Закусила губу и, устало растерев лицо ладонями, прошептала:
- Серьезно? А что ты вообще знаешь о любви?
Где-то там, за пределами накрывшего нас куполом напряжения, Настька, наконец, поймала псину. Выскочила с ней в коридор, удерживая на руках, и что-то радостно защебетала. А я не слышала ее и все смотрела… Выискивала что-то в его глазах. Но потом открылась входная дверь, шурша пакетами, в квартиру вошел Вавилов, и я была вынуждена переключить внимание на него.
- Привет. Все нормально? – нахмурился Олег, переводя взгляд с меня на Гуляева и обратно.
Я кивнула. Приобняла его, улыбнулась и захрипела:
- Стас уже уходит. И забирает щенка… - покосилась я на дочь.
- Ну, мама! – возмутилась та.
- Все в порядке, Насть. Давай его сюда.
Настька смерила меня недовольным взглядом. Еще раз потрепала пса за ухом и нехотя отдала Гулеву. А тот… Он ведь даже не успел разуться. Только тонкую куртку снял. И знаете, я в общем-то была не против собаки, но почему-то мне казалось, что Стасу она сейчас нужнее, чем нам.
- Выздоравливай поскорее, - напоследок бросил он и ушел, впустив из подъезда в квартиру прохладу и сырость, заставившие меня поежиться.
- И зачем он приходил? – все еще подозрительно поинтересовался Вавилов.
- Был неподалеку, встретил Настьку у аптеки, ну и решил зайти…
- Странно это все.
- Что здесь странного? Он просто волновался о маме! Думал, ей хуже стало, раз врач приезжал…
Ах, вот оно что! Ну, что ж... Стас всегда был очень внимательным. Совершенно некстати у меня защипало в носу. И мерзкая такая… дробная дрожь прошлась по телу.
- Да ты еле на ногах стоишь! – дошло до Олега. – Марш в постель! Ты что-нибудь ела?
- Нет. И не хочу…
Я даже не стала включать свет. Забралась в кровать, перевернулась на бок к окну и, закусив щеку, чтобы не расплакаться, принялась считать про себя. Вообще я не часто себя жалела, а тут… Настроение было такое – хотелось обнять подушку и реветь, пока все глаза не выплачешь. Да… Мне очень жалко было… Себя. Его… Их. И Настьку почему-то тоже жалко, и даже ту бездомную, перевернувшую мне квартиру вверх дном, дворнягу.
А где-то вне этой жалости Настька орудовала шваброй, переговариваясь с Олегом, который, судя по звукам, взялся что-то готовить… Иногда они поочередно заглядывали ко мне, чтобы убедиться, что мне не стало хуже, а потом тихо, на цыпочках, возвращались к своим делам.
- Эй! Вер… Ты спишь?
Шмыгнув носом, я покачала головой и нехотя обернулась. Льющийся из коридора свет резанул по воспаленным глазам. Я зажмурилась.
- А я тебе суп сварил. Хочешь?