Вычислят. Как пить дать, вычислят. Сходу спрыгнув прямо на напарника, проорала ему в ухо: «Линяем!», и первая последовала своему совету. Я даже оградку не заметила, перелетев через нее листом фанеры.
− Ну и че? — сурово хмурился Антонов. — Засекли?
«Прибьет», обреченно подумала я, и прибегла к проверенному способу: «Ложь во спасение»:
− Не, я выскочила, до того как они в комнату вошли.
На выразительном лице Антонова, было прописано все, что он думает по этому поводу. Молчит, и ладно.
Потягууушечкиииии… Лапуууууушечкииии… Говоруууушечкииии… Ах, что за утро! Просто сказка! За окном: солнце, снег, морозец! За стеной: тишина и спокойствие. В квартире: благодать, чистота и порядок. Жизнь — полная чаша. Счастье — полной ложкой…
Такого рода медитация продолжалась уже минут двадцать. Мне упорно не хотелось вставать и идти открывать непрошенным гостям. Приличные люди в такую рань в чужой дом не ломятся. И не скандируют под дверью: «Тома, Тома, выходи из дома!». Да еще такими противными детскими голосами.
Но вот смолкли и они. Воздух зазвенел от тишины. Благословение которой, минуту спустя, вдребезги разбил щелчок поворачивающегося замка. Не поняла… Ко мне пробрались малолетние воришки?! Мгновенно вскочив с постели, рванула на защиту своего добра.
В прихожей пришлось притормозить. Там стоял Антонов, с ног до головы облепленный детскими ручками, ножками, сопливыми носиками, орущими глотками. При всем при этом, он умудрялся что-то обсуждать по телефону:
─… сейчас я ее дам. — передал мне трубку, и стал с кряхтение ссаживать с себя ясельную группу.
─ Алло? — тупо отрекомендовалась я.
─ Томарочка! Девочка моя! Выручай! Посиди с детишками! Мне ж, буквально некуда их деть! А еще же столько надо сделать!
Растудыть твою в тудыть! Вот он! Закон В. М. Подлости!
─ Алла Афанасьевна! Вы же ж меня без ножа режете! — Била я себя в грудь. — Куда я с ними?! У меня еще ген. репитиция. Не могу я!
─ Тома. — Сменила секретарь тон. — Я ведь могу и приказать. В самом деле, мне их что, на Кирилла оставлять? Упаси Боже!
─ Не съест же он их. — с сомнением протянула я, прислоняясь к стене, и наблюдая, как детишки, в количестве трех штук, расчленяют «дядю» на составляющие. Антонова крючило, но терпел. Не мог же он свалить без телефона.
─ Он их нет. Но если, с Кириллом что-нибудь случится, Борисыч меня своими руками… В общем нельзя оставлять фирму без работника месяца, вот уже последние лет надцать.
─ Так, гаврики. — обратилась я к мелюзге, протягивая Антонову, ставший безполезным телефон. — Разделись, разулись, и мыть руки!