Параллельно пришлось озаботиться одеждой для Пылаевой. Но тут я просто позвонил Верке, и сказал, что привезу ей родственницу из деревни, что нужно одеть как горожанку.
Сурков, приехав тогда ночью, сожрал весь мой запас макарон, и выпил весь кофе. Согласился, что девушка, что от него вот так ушла, его не достойна. Мне было интересно конечно, кто такая, но я уже слегка подустал и пошел спать. И они с Каверзневым дежурили всю ночь.
А сегодня я пришел на занятия. Прогуливать глупо. И мне нужна справка, о том, когда у меня каникулы. Завтра я иду в ОВИР, на Желябова. Хочу собрать максимум документов.
Второй парой у нас поточная лекция по вышке. Покурив, пришел в аудиторию, и сел на привычное место. В середине ряда, у окна. Бросил на стол тетрадь, и достал блокнот, решив написать список необходимых Тамаре покупок, в новой квартире.
Благие намерения разбила Лишова. Появившись после меня, она слегка оттеснила Овчинникову, уже по традиции сидящую со мной на лекциях, и уселась рядом:
– Привет, Андреев!
Насколько я помню по прошлой жизни, да и по местным раскладам, эти её действия тянут на публичное заявление, и демонстрацию прав. Я с интересом на неё посмотрел.
– И что же это у нас происходит, Виктория?
– Я решила сидеть с тобой- она мило улыбнулась, и положила на мой кулак свою ладошку.
Я задрал уже обе брови, и осмотрел её. Как всегда няшная, обаятельная, и головокружительная. Чего это с ней? Но тут я, краем глаза, уловил исполненный тяжелого свинца взгляд. Повернув голову, я столкнулся глазами с Мишей Снежиным, разглядывающем меня с нескрываемой гадливостью. Рядом с ним стоял Букреев и обещающе улыбался. Я перевел взгляд на Лишову.
– Ну и что это за манифест, Виктория? Ты хочешь драки? Заскучала?
– Ты обращался со мной как с вещью, Андреев. – она улыбнулась еще завлекательней – и ответишь за это. Да и Мишка ведет себя как последний урод.
– Пхе. Ты понимаешь, что поломать твои планы- легче легкого?
– Попробуй.
– Гм. Я сейчас встану. И заявлю, чтоб все слышали. Нет, Лишова! Мы больше трахаться не будем. Первый раз был ужасен! Начинать? А потом пересяду на камчатку.
Она, конечно, покраснела, и, наверное, даже смутилась, но и меня слегка ошарашила.
– Ты так не сделаешь, Андреев! – она ослепительно улыбнулась – ты вообще тюфяк.
– Как скажешь – в аудиторию вошел препод – руку убери.
Я от нее отодвинулся. Но, и так сижу с краю. И чего это я тюфяк?
На перемене я пошел в деканат. Отдал справку о болезни родственницы. Попросил справку для ОВИРа. Тарасевич, декан, изучив мою бумажку, воскликнул: