Наверное, это отблеск его очков пропал, и я увидел его взгляд. И вдруг понял, что не только уже плюнул на то, что у меня скоро отожмут производство. Но и вполне реально прикидываю, как и что буду делать с этим его проектом! И пришел в бешенство.
– А знаешь, Валерий Евгеньевич. Ну его в жопу. Мне надоело таскать каштаны из огня. Вот езжай к Олегу, и скажи, пусть шлет гонца, я все осознал. Или ты от него?
– Коля, ты не так меня понял…
– Все я так понял! С ним и занимайся. И пусть это у вас, будет стоить как адронный коллайдер. Такое мое тебе пожелание.
В общем, тогда мы расстались друг другом недовольные.
Но сейчас, у меня ни малейшего повода делать лицо при встрече с ним. Они пришли в деканат, менять фамилию его жены в документах на Татищеву.
Она, увидев меня, как раз сделала лицо. Никогда не понимал, почему девушки, встретив бывшего, делают надменно-отчужденное лицо? Хочется сказать в такой момент- ау! Я не раз видел тебя голой, не старайся изображать бог весть что! Тем более что я тебе ничего плохого не сделал. Ну- расстались, бывает. Насколько я помню, это было взаимное решение. Она хотела замуж, а в общем- определенности. А я… ну какая со мной определенность? В девятнадцать то лет? Так что, вернувшись из армии, с облегчением узнал, что она замужем за Валерой. Ну и шарман. Но она, видимо, осталась в досаде, что я не полз и не взывал рыдая. Приятельствуя с Валерой, я часто думал, что лучше – потешить её самолюбие и изобразить страдание, или просто общаться с ее мужем, не особо сближаясь? Так и не знаю. А сейчас это уже не важно.
– Ты и вправду переводишься? – спросил Валера.
– Ага. Меня здесь не любят. Светка вон, и не здоровается.
– Ты, Андреев, так страдаешь, так страдаешь! – фыркнула она.
– А как же! Весь извелся. Но я уважаю твой выбор, и тихо уезжаю.
Подмигнул Валере, и постучал в дверь деканского кабинета.
Из окна электрички наплывающая Москва выглядит затрапезно. Возвращаясь из Обнинска я снова думал о том, что нечего в этой Москве мне делать.
Созданная такой, какая она есть, недалеким Сталиным, она вскоре превратиться в Метрополию. А вся остальная страна станет колониями, из которых в Метрополию будут приезжать дикие кочевники, бросившие размеренную жизнь ради куска хлеба. Москва, это город чиновников и для чиновников. В отличие от Питера, созданного как альтернатива Москве, и проигравшего борьбу. От Питера- преданного большевиками и ставшего никому не нужным. От того самого Питера, что исторгает все чуждое, и, в грязи и мучениях, рождает направление движения для остальной России.