В мемуарах Рерих так оценивал своего наставника: «Куинджи – импрессионист, первый русский импрессионист и учитель широкого мировоззрения»[24]. Это достойная оценка и даже похвала. Однако если взглянуть на работы Рериха, то влияние такого сильного педагога, как Куинджи, в них вряд ли можно обнаружить.
Оно чувствуется разве что в самой первой, прославившей Рериха работе, называющейся «Гонец». Мы знаем об обстоятельствах ее создания следующее: «На ученический конкурс 1897 г. Рерих выступил с картинами “В Греках”, написанной еще в 1895 году и уже оригинальной по трактовке фигуры воина, “Утро” и “Вечер богатырского Киева” и написанной летом того же года в Изваре картиной “Гонец”. Совсем новой оригинальностью и поэтичностью трактовки останавливала перед собой эта небольшая, написанная в сарае за отсутствием удобного помещения в доме картина, где от сумеречного пейзажа, от непривычных очертаний берегов веяло самобытным изучением и проникновением в старину. Картина получила высшую награду – была приобретена для своей галереи П. М. Третьяковым, сразу своей прозорливостью определившим будущее художника»[25].
К Рериху относился с симпатией и влиятельный русский критик Владимир Стасов, оказывавший ему покровительство.
Увлечение древнерусскими мотивами подсказывает, что было для Рериха ориентиром – живопись Васнецова. Склонность молодого автора к сказочному историзму воплощается в 1901 году в полотне «Зловещие», где старинная крепость замерла в ожидании битвы, а на первом плане вороны уже поджидают добычу. Но, приняв предложение Куинджи переделать композицию – убрать город и оставить одних птиц на камнях, Рерих изменяет первоначальный замысел, превращая историческую картину в мизантропический апокалиптический сюжет. Так в творчестве Рериха возникает дидактичность, тема зла и смерти, прямые мрачные ассоциации. Это были постоянные настроения царивших тогда декаданса и символизма. Но в итоге оказалось, что они органично легли и на все творчество Рериха.
Любопытно, что именно эту картину увидел и невзлюбил Валентин Серов. «Рериха он вначале тоже не переносил, особенно его картину с воронами “Зловещие”, которую считал надуманной и фальшивой», – вспоминал Грабарь[26].
Для автора, который хочет быть актуальным и востребованным, художественная мода всегда неизбежный советчик, и избежать ее влияния на вехи авторского пути способны только окрепшие таланты. Вот почему Рерих вначале испытывал особую тягу к работам французского художника-символиста Пьера Сесиля Пюви де Шаванна (1824–1898). Эта увлеченность была настолько сильной, что на время он становится прямо-таки очевидным эпигоном зарубежного мастера. Мотивы, заимствованные у француза, будут прорастать и позже, в его восточных работах. Это заметил даже Стравинский, вспоминавший: «Я очень полюбил его в те ранние годы, хотя и не любил его живописи, которая была своего рода передовым Пюви де Шаванном»