Опасения вырвались из меня одним вздохом.
— Как?
— Изначально он говорил, что сбежал. Теперь он утверждает, что его отпустили и высадили в нескольких милях от дома.
— Отпустили? — это звучало странно, мое сердцебиение участилось. Все говорило в пользу ДРЛ, к которому я начинала склоняться заместо параноидальной шизофрении. — Когда ты об этом узнал? — это большие новости.
— Примерно пятнадцать минут назад.
Я поставила бокал на подлокотник дивана, нуждаясь в трезвом мышлении.
— Вау. Это интересно.
— Да, — горько рассмеялся он. — Меня это тоже удивило. Если бы только Гейбу так повезло.
Я обдумала новости.
— Ты ему веришь?
— Интересный вопрос, — он склонил голову вбок. — Это ты к чему?
— Здесь важны две вещи. Во-первых, почему Скотт Харден сначала солгал, а потом сказал правду? Мне нужно это проработать. Как это влияет на достоверность его опознания? Чем он руководствовался, когда солгал, а затем изменил точку зрения?
— А второе?
— Ну, это относится к убийце. Если Скотт говорит правду, зачем его отпускать? Что отличает Скотта? Что случилось в те семь недель? — я вздохнула. — Если он действительно его отпустил, это прибавляет достоверности твоей теории о том, что Скотт лжет насчет Рэндалла. Он может защищать настоящего убийцу. У него могла развиться верность или даже любовь к нему.
— Вроде стокгольмского синдрома.
— Да, — синдром не был официальным диагнозом, а скорее способом преодоления травмы, эксплуатируемым Голливудом и писателями, но все равно очень даже настоящим. Я отбросила изначально предложенный Робертом вариант как невозможный, но теперь… с моим шатким мнением о Рэндалле Томпсоне и сомнительности свидетельских показаний Скотта… он начинал казаться вполне возможным.
Я подоткнула подол темно-фиолетового длинного платья под колени.
— Ты не ответил на мой вопрос.
Он посмотрел на меня, и на его лице блеснуло пламя костра.
— Напомни мне.
— Ты веришь в новую версию Скотта?
— Я думаю, он доказал, что ему нельзя верить. Вне зависимости от того, верю я ему или нет, он дал мне оружие, которое я не побоюсь использовать так, чтобы присяжные не поверили ни одному его слову.
Он был прав. Черт, я сама сильно сомневалась в виновности Рэндалла. Если убрать коробку сувениров, я была уверена в его невиновности. Он был квадратным колышком, не вписывающимся в мой портрет, а Скотт Харден официально оказался ненадежным. Все, что нужно Роберту — чтобы один из присяжных обоснованно стал сомневаться. Если так случится, Роберт Томпсон обретет свободу.
Я выдохнула и подумала о том, что Кровавое Сердце до сих пор на воле. Наблюдает за нами. Я оглядела темный обрыв перед виднеющимися вдалеке огнями, и неожиданно почувствовала себя не так уж уютно и защищенно.