Роберт говорил по телефону, понизив голос и отвернувшись в кресле к окну, поэтому я воспользовалась возможностью побродить по кабинету. Он был огромным, явным выражением статуса, достаточно большим, чтобы вместить стол для совещаний, отдельную зону для сидения и его гигантский стол. Там был и книжный шкаф, возле которого я остановилась, с удивлением обнаруживая художественную литературу, а не юридические журналы. На второй полке стоял маленький аквариум с воздуховодом. На меня тупо глядела золотая рыбка, пока за ней медленно открывался сундук.
Золотая рыбка. Интересно.
— Доктор Мур.
Я повернулась. Роберт закончил разговор и повернулся ко мне.
— Как поживает наш хороший доктор?
— Я в порядке, — я оглянулась на аквариум. — У тебя есть рыбка.
— Это да. Красивая женщина сказала, что мне стоило бы завести питомца, так что… вот.
Он умел обольщать, надо отдать ему должное. Скольким женщинам он говорил подобное? Дюжинам? Сотням?
— Ты всегда делаешь то, что говорят тебе «красивые» женщины? — я повернулась к нему.
— Зависит от женщины, — слова прозвучали легко, но я видела усталость на его лице. Он встал и обошел стол. — Присядь. Эти каблуки, наверное, тебя убивают, — он устроился в одном из больших кожаных кресел, а я последовала его примеру. — Как продвигается твой портрет?
— Я не уверена, — признала я. — Я поверхностно изучила убийства и теперь разбираю каждое детально в хронологическом порядке. Я примерно на середине. Сейчас на третьей жертве.
— Ной.
— Да, — я наблюдала за его лицом, считывая напряжение. Ему не нужен был психологический портрет. Он нуждался в терапии, нацеленной на восстановление после утраты близкого человека, а еще в отпуске в миллионе миль от крови, месива и фотографий мертвых подростков. — Ты читал все дела?
— Да.
— Знаешь, ты не можешь закалить себя. От того, что ты будешь смотреть на снимки других мальчиков, смерть Гейба легче не станет.
— Мне это помогает, — он вздохнул. — Я не единственный провалившийся родитель.
— Ни один из вас не провалился. Ты это знаешь.
— Ну, такое. Другое решение изменило бы все. Если бы он никогда не увидел Гейба, он бы его не схватил.
— Не надо нырять в эту кроличью нору, — покачала я головой. — В каждом действии и решении, за которые ты себя коришь, смотри на намерения. Ты делал и продолжаешь — даже теперь — делать все, чтобы защитить его.
— Мне не нужен психолог, Гвен, — он натянуто улыбнулся. — Мне нужно знать, что ты нашла.
Он не знал, что ему нужно, но я была не вправе навязывать ему лечение. Я переключилась в рабочий режим.
— Что ж, я изучила дела и могу составить грубый набросок психики убийцы, но он, вероятно, изменится, когда я со всем закончу.