Отказ от завоевания власти неизбежно отбрасывает каждую рабочую организацию в болото реформизма и превращает ее в игрушку: иначе не может быть ввиду классового склада общества. Выступая против цели: захвата власти, анархисты не могли, в конце концов, не выступать против средства: революции. Вожди СНТ и ФАИ83 помогли буржуазии не только удержать тень власти в июле 1936 года, но и восстановить по частям то, что она утеряла сразу. В мае 1937 года они саботировали восстание рабочих и спасли тем самым диктатуру буржуазии84. Так, анархизм, который хотел быть только антиполитическим, оказался на деле антиреволюционным, а в наиболее критические моменты – контрреволюционным.
Те анархистские теоретики, которые после великого экзамена 1931– 1937 годов, повторяют старую реакционную чепуху о Кронштадте и твердят: «сталинизм есть неизбежный вывод из марксизма и большевизма», лишь доказывают этим, что они навсегда мертвы для революции. Вы говорите, что марксизм порочен сам по себе и что сталинизм – его законное детище? Но почему же мы, революционные марксисты, находимся в смертельной борьбе со сталинизмом во всем мире? Почему сталинская шайка видит в троцкизме главного врага? Почему всякое приближение к нашим взглядам или нашей системе действий (Дуррути85, Андрей Нин, Ландау86 и другие) заставляет гангстеров сталинизма прибегать к кровавой расправе? Почему, с другой стороны, вожди испанского анархизма состояли во время московских и мадридских преступлений ГПУ министрами Кабальеро – Негрина, т.е. слугами буржуазии и Сталина? Почему и сейчас, под предлогом борьбы с фашизмом, анархисты остаются добровольными пленниками Сталина—Негрина, т.е. палачей революции, которые доказали свою неспособность бороться с фашизмом? Адвокаты анархизма, прячущиеся за Кронштадт и Махно, не обманут никого. В Кронштадтском эпизоде и в борьбе с Махно мы защищали пролетарскую революцию от мужицкой контрреволюции. Испанские анархисты защищали и защищают буржуазную контрреволюцию от пролетарской революции. Никакие софизмы не вычеркнут из истории того факта, что анархизм и сталинизм оказались в испанской революции по одну сторону баррикады, а рабочие массы и революционные марксисты – по другую. Такова правда, которая навсегда войдет в сознание пролетариата!
Роль ПОУМа
Немногим лучше обстояло дело с ПОУМом. Теоретически он пытался, правда, опираться на формулу перманентной революции (поэтому сталинцы и называли ПОУМистов троцкистами). Но революция не удовлетворяется теоретическими признаниями. Вместо того чтобы мобилизовать массы против реформистских вождей, включая и анархистов, ПОУМ пытался убедить этих господ в преимуществах социализма над капитализмом. По такому камертону были настроены все статьи и речи лидеров ПОУМа. Чтоб не ссориться с анархистскими вождями, они не устраивали своих ячеек и вообще не вели никакой работы в СНТ. Уклоняясь от острых конфликтов, они не вели революционной работы в республиканской армии. Взамен этого они строили «свои собственные» синдикаты и «свою собственную» милицию, которая охраняла «свои собственные» здания или занимала «свой собственный» участок фронта. Изолируя революционный авангард от класса, ПОУМ обессиливал авангард и оставлял класс без руководства. Политически ПОУМ все время оставался неизмеримо ближе к Народному фронту, левое крыло которого он прикрывал, чем к большевизму. Если ПОУМ пал, тем не менее, жертвой кровавой и подлой репрессии, то потому что Народный фронт не мог выполнить свою миссию: задушить социалистическую революцию – иначе, как отрубая кусок за куском свой собственный левый фланг.