Гость ступал мягко, как медведь, но даже ковры (порядком истоптанные, однако еще сохранявшие определенную мохнатость) не в силах были скрыть его поступь от искушенного уха. А впереди шагов следовало молчание, которым посетители сопровождали пришельца. Шарлей усмехнулся, слабо и чуть иронически. Вот уж воистину, судьбу можно лишь обогнать, и то ненадолго. Гость решительным жестом отдернул занавесь, медные кольца зашуршали по деревянному шесту.
Пару мгновений бойцы молча смотрели друг на друга, и тишину между ними, казалось, можно было резать пилой. Обычный нож не справился бы.
— Мое почтение, — сказал, наконец, Раньян. — Не будете ли вы возражать, если я на некоторое время нарушу ваше уединение?
Шарлей измерил на внутренних весах достодолжность сказанного и нашел, что темноволосый боец весьма вежлив. В самый раз, чтобы не казаться просителем, но притом не дать повода к вызову.
— Почту за честь, — седой бретер ответил традиционной и ни к чему не обязывающей формулировкой. Про местного рутьера номер один Шарлей уже слышал и даже представлял, зачем тот мог явиться. Но предпочел не гадать, а дождаться развития событий.
Раньян сел, не заставив себя долго упрашивать. Демонстративно положил руки в тонких перчатках ладонями вниз на восьмиугольный столик, прямо как Сантели парой дней раньше. Рутьер показывал, что пришел не для битвы, но Шарлей ему, разумеется, не верил, потому что сам не раз использовал тот же фокус. Бретеру такого уровня все равно, где будет его рука — на столе, на рукояти или в зад… где-нибудь еще. А то, что перед ним противник, по меньшей мере, равный, Шарлей понял в первого взгляда.
— Я со всем вниманием слушаю, — немного поторопил события седой боец.
— Хотел засвидетельствовать почтение коллеге, — сдержанно улыбнулся Раньян. Взгляд у него, впрочем, остался непроницаемо холодными, оценивающим. — И удовлетворить праздное любопытство. Сюда нечасто заходят люди… нашего круга.
— Люди клинка есть везде, — дипломатично ушел от ответа Шарлей.
— Это так, — согласился Раньян, чуть наклонив голову. Длинные темные пряди скользнули на воротник, обрамляя узкое бледное лицо, расчерченное строгими усами и бородкой, как холст углем живописца.
— Но, к сожалению, здесь для них слишком мало занятий, достойных нашего мастерства, — Раньян не стал тянуть свинью за уши, он сразу и четко обозначил суть вопроса. Не переходя черту вежливости, однако, подойдя к ней вплотную.
Шарлей дернул усом, обдумывая то, что он и ожидал услышать. Не сказанное прямо, однако выраженное более чем определенно «что ты здесь делаешь и не намерен ли отбивать у меня работу?»