Это вроде фильма, при показе которого почти методично рвется кинолента. Также, вроде того, как в романах Достоевского (особенно — в заключительных частях) ряд глав — подряд — каскадно — завершается взрывом событий.
24.
Как человек принимает свои решения по отношению к жизни и смерти, также он проявляет свою волю по отношению ко сну.
Сон, данный для отдыха, он может превратить в способ Самозабвения.
Сон-Любовь-к-себе.
Переживание самого себя. Наслаждение грезами, снами, достаточно — для утешения и радости — самого себя. Человек переживает свои чувства, свою плоть, чуть ли не «свои атомы».
Как это схоже с любовью к опьянению. (Так же, как похож на сновидения и так называемый «пьяный бред».)
25.
Тема для исследователя: «Сон в литературах южных и северных стран». Где его больше?
Тьма северная, — она сама облекает человека, как смутный матерьял сна.
26.
Сон существует в обоих полюсах антиномии «Счастье-Несчастье».
Сузим эти понятия до антиномии «Радость-Беда», — сон исчезает.
Сон любит вселяться в широкие понятия. Его мы обнаружим в «Войне», в «бою» его — нет.
27.
«Я ж — божий», — сказал Велимир Хлебников в стихотворении «Русские десять лет побивали меня каменьями…», похожем на завещание.
И сны его — сны Блаженства. Сны грешного святого (неуправляемое блаженство сна).
Син, сын сини,
сей сонные сени и силы
на села и сад.
Чураясь дня, чаруй
чарой голубого вина меня,
землежителя, точно волна
падающего одной ногой
вслед другой.
Это — такой «лирный голос», что так и кажется: от этих строк, тихо, в восторге, ахнул бы Пушкин.
Хлебников-будетлянин, в отличие от других русских футуристов, — из «спящих», — из грезящих. Но он, также, бдителен, как искушаемый святой. Дальше, в этом же стихотворении, следует:
Мои шаги,
шаги смертного — ряд волн.
Я купаю смертные волосы
мои в голубой влаге твоего
тихого водопада и вдруг восклицаю,
разрушаю чары: площадь,
описанная прямой, соединяющей
солнце и землю, в 317 дней,
равна площади прямоугольника,
одна сторона которого полупоперечник
земли, а другая — путь, проходимый
светом в год. И вот в моем
разуме восходишь ты, священное
число 317, среди облаков
неверящих в него.
Воля сбрасывает Сон, и начинаются математические исчисления Времени (они занимают вторую половину стихотворения, мы привели лишь небольшую часть).
28.
Сон-Свет… Сон-Озарение.
Откуда это внезапное Море Света? Может быть, есть «цикличность» возвращения беспричинной Нечаянной Радости?
29.
Сон Пети Ростова перед его гибелью — не только сновидение, — так мощно, так основательно организовано оно музыкальным даром юноши. Здесь — вторым слоем этого сновидения — Сон-творец, Сон-художник, человек-художник. Расширенная полнота человека (все в нем «включилось» — «заговорил» также и сон-художник, сон-человек). А что — как бы «выключилось»? — явь-человек, только что, перед этим, занятый — боем (не полнотою-Войны!), — может быть, «узкий человек».