От осознания, что я потерял все свои вещи, становилось плохо, причем физически. И тут я уже сам стонал, как тот Шпак с двумя заграничными камерами, тремя объективами отечественными и всем остальным, нажитым непосильным трудом. Больше всего было жалко смартфон.
Надо было срочно позвонить Ксюхе, узнать, что решилось с «Глобалами» и смогла ли она найти что-то по маршруту Кати. Надо было найти Соколова и расспросить, как искать журналиста в чужой стране. Но у организма оказались другие планы, особенно после уколов. Я постоянно вырубался.
Каждый раз, когда выныривал из душного полудрема, пациентов прибавлялось. А к ночи добавили новые койки, сдвинув имеющиеся так, что ни о каком безопасном инфекционном расстоянии речи уже не шло.
Рядом со мной протянули толстую пластиковую штору, сквозь которую с трудом, но угадывались силуэты соседей. Ближайших точно лихорадило, они тряслись и ерзали по кушеткам.
Уже ночью, когда в голове хоть немного прояснилось, я не спеша, стараясь не делать резких движений, слез с кровати. Прислушался к ощущениям и понял, что вполне могу ходить. Грязная и местами порванная одежда вместе с ботинками нашлась в тумбочке, но обуться я не успел.
Сосед за пленкой стал метаться по койке, рычать и кашлять так яростно и громко, что прибежала медсестра, вроде та же, что и утром, но узнать ее можно было только по четвертому размеру груди, который не смог скрыть даже комбинезон химзащиты. Из-за маски у нее на лице, да сквозь штору, я не расслышал, что она говорила больному, когда виртуозно увернулась от его рук и что-то ему вколола. Он затих, а я с ботинками подмышкой махнул ей рукой и пошлепал на выход.
На улице оказалось довольно светло от фонарей и включенных фар и очень душно. Про ночную прохладу в этой стране видимо не слышали, градусник на двери упирался в цифру двадцать шесть, да еще и ветра не было. Но это не мешало жить лагерю активной жизнью.
У выезда из лагеря одни бойцы при полной выкладке грузились в заведенный и мерно гудящий «Урал», другие наоборот только приехали и укладывали новых раненых на носилки. С другой стороны, под навесами стояли столы с лавками и развернули полевую кухню, пахло тушенкой и на запах стягивались люди. Пара человек тащили новые койки к больничке, кто-то ковырялся с генератором. Особняком стояло два джипа с логотипами GlobalDiamondCorporation, возле которых терлись парни в пустынном камуфляже. Все шустро и суетливо, но без паники, будто уже пожар начался.
Я заметил Леху возле одной из палаток, сидящим на лавочке в окружении незнакомых мне бойцов, и пошел к нему. Он курил и что-то рассказывал, активно жестикулируя руками. И вкусно так это делал. В смысле не руками махал, а курил. Сразу же захотелось тоже. Но стремно, по шарам точно ударит, по сути первая сигарета более чем за сутки. А шары у меня сейчас поврежденные, медсестра утром строго запрещала и пить, и курить, даже кофе под запретом.