— Вы можете все прекратить.
— Хорошо, предположим, что мы сделаем это. Но что тогда будет с детьми? Я же не предлагаю хватать первого попавшегося ребенка на улице. Что будет с теми, кого мы спасли в Тусенте. Что будет с теми, кто сейчас стоит с протянутой рукой на улице. Что будет с теми, кто сейчас вовлечен в детскую проституцию? Мы дадим шанс. Некоторым из них, тем до кого доберемся. Ну другую достойную жизнь. Потом они дадут шанс следующим. Стоит ли это прекращать?
— Помогите детям просто так. Не обязательно для того, чтобы помочь им, убивать каждого второго.
— Мы все же не благотворители. Мы не герои, не делаем что-то безвозмезден. Но это и не зло, мы сделаем лучше.
— Я же не пытаюсь вас остановить! Но и поддерживать не обязана.
— Да, конечно. Но мне хотелось бы, чтобы ты была на моей стороне, поэтому я стараюсь тебя убедить. То, что ты говоришь мне, что это плохо, заставляет меня сомневаться, правда. С другой стороны, к доброму дядюшке Вессимиру с большими усами таких претензий не было. И если я только собираюсь это делать, то он активно практиковал. Причем без всякой лишней ерунды, типо анастезии, или права выбора.
— Я не знаю Геральт. Решать тебе, но, по-моему, убивать детей это плохо, какие бы цели вы не преследовали. Конечно то, что их ждет, если вы вообще никак не появитесь в их жизнях, возможно хуже смерти. Это ужасно, это злой мир. Но это не оправдает вас.
— Не сделай мы ничего, будет только хуже. Но если что-то сделаем, то мы виноваты?
— Да. Сделайте лучше!
— Как?
— Я не знаю. Я много пыталась и, как ты мог заметить, без большого успеха. Меня это привело к долгам и роли наемника, чтобы свести концы с концами. Но это не значит, что я скажу, что человек убивающий ребенка осознано — молодец, так как даст другому ребенку еду и кров, и научит его убивать других людей очень качественно.
— Хорошо, Трисс. Я подумаю над твоими словами. Пока мы не сделали ничего кроме планов, не поздно что-то изменить. Я обязательно обдумаю это.
— Если мы выберемся отсюда. — чародейка легко улыбнулась.
— Конечно. — я ответил улыбкой.
Я ушел, оставив Меригольд одну снова. Наш разговор был не о чем, но главное я переключил ее мысли с само-копания по поводу убийств по контракту, на что-то еще. Пусть и на злость ко мне. На самом деле сомнений во мне не было. Я давно вынашивал эту идею. Я не могу помочь детям просто так. Куда они потом пойдут, чем будут заниматься? Мы и правда не многое сможем им дать. А тут как-то все сходится в одно. Я раздам свои долги прошлого, продлю традицию. И реально сделаю кому-то лучше. Жизнь на дне в борьбе за кусок хлеба не жизнь. Не знаю кого мне жалко больше, тех кому приходится продавать себя, чтобы выжить, или те, кто не доживают до восемнадцати лет от тяжелого крестьянского труда в полях. Но участь всех не завидна, и мы дадим им лучшую долю. Мнение Трисс и правда много значит для меня, мне правда жаль, что я не смог ее переубедить. Но это не главное, время переубедит ее вместо меня. Главное выдернуть ее из сомнений. Во всех остальных в плане решимости я уверен. А вот если чародейка замешкается, или начнет чудить в момент нападения, то мы не доберемся до цели. Не знаю насколько мне удалось добиться ее душевного равновесия, но я попытался.