Херлок Шолмс прибывает слишком поздно
– Удивительно, но вы, Вельмон, так похожи на Арсена Люпена!
– Вы его знаете?
– О, как и все! По фотографиям, столь не похожим друг на друга. Однако создается впечатление, что это одно и то же лицо… как ваше.
Казалось, Орас Вельмон был уязвлен.
– В самом деле, мой дорогой Деван? И вы не первый, кто говорит мне об этом, поверьте.
– Настолько похожи, – настаивал Деван, – что, если бы вас не рекомендовал мой кузен д’Эстеван, если бы вы не были известным художником, прекрасными морскими пейзажами которого я восхищаюсь, я, по всей видимости, сообщил бы полиции о вашем присутствии в Дьеппе.
Эта шутка рассмешила всех. В огромной столовой замка Тибермениль находились, помимо Вельмона, аббат Жели, деревенский кюре и дюжина офицеров, полки которых проводили маневры в окрестностях. Все они приняли приглашение банкира Жоржа Девана и его матери.
Один из офицеров воскликнул:
– Но разве не Арсена Люпена видели на побережье вскоре после знаменитого происшествия в скором поезде «Париж – Гавр»?
– Совершенно верно. Это было три месяца назад, а через неделю я познакомился в казино с нашим славным Вельмоном, который с тех пор несколько раз оказывал мне честь своими визитами. Я рассматриваю их как восхитительную преамбулу к более основательному визиту, который он нанесет мне в один из этих дней… вернее, ночей!
Все вновь рассмеялись. Затем они перешли в бывшую кордегардию, просторное помещение с высокими потолками, занимавшее всю нижнюю часть башни Гийома. Там Жорж Деван разместил все несравненные богатства, накопленные за несколько столетий владельцами замка Тибермениль. Помещение было обставлено ларями и сервантами, высокими таганами и жирандолями. На каменных стенах висели восхитительные ковры и гобелены. В глубоких нишах под четырьмя окнами стояли скамьи. А сами окна заканчивались стрельчатыми витражами со свинцовыми перегородками. Между дверью и левым окном возвышался монументальный книжный шкаф в стиле Ренессанса, на фронтоне которого золотыми буквами было написано «Тибермениль», а чуть ниже можно было прочитать семейный девиз: «Делай, что хочешь».
Когда все закурили сигары, Деван сказал:
– Только поторопитесь, Вельмон, в вашем распоряжении осталась одна ночь.
– Почему? – спросил художник, ничего не принимавший всерьез.
Деван хотел ответить, но тут его мать подала ему знак. Однако возбуждение, царившее за ужином, желание заинтриговать гостей одержали верх.