Рукопись пятой книги Димон открыл на оставленной Катериной закладке. В глаза бросилось:
«Едва Володя свернул налево, как развалин выползли два отморозка
— И кто это у нас такой борзый? Козел, за проход с тебя доза кокса.
Посланные в известном направлении, выползки не успокоились, в итоге Владимиру пришлось обоих мочить на месте».
Прочитав этот перл, Димон мысленно матюгнулся, ибо какая же нормальная девушка из этого мира сможет читать такую галиматью.
Вывод был прост — урезонить Старого. Что-то в последнее время он слишком часто стал использовать жаргон своего времени.
Дима просмотрел всю рукопись. В принципе ничего нового. Герой все тот же сорвиголова, правда, уже в чине штабс-капитана. На этот раз он вступается за честь дамы, на которую положил глаз высокородный козел, отчего над капитаном опять сгущаются тучи.
Авторский замысел был прозрачен, как моча молодого поросенка из знаменитого произведения О. Генри. Пора было говорить с Федотовым.
— И как тебе? — Борис требовательно посмотрел на принесшего рукопись Зверева.
— В принципе все нормально, но мир будущего надо сделать светлее.
— Поясни.
Дима рассказал о реакции Катерины и попенял на жаргонизмы своего времени. Общим мотивом отчетливо звучало — Катерину надо беречь.
Беречь, так беречь, что же против. Другое дело мир будущего совсем мягоньким быть не должен. Книга должна готовит читающую публик к реальности.
Подивившись такому подходу, Димон, между тем, настаивал на своем.
— Степанович, я все по наш мир помню, но для местных подростков надо оптимистичнее иначе потеряем тираж.
Согласился ли Борис, или признал правоту, но прозвучал компромиссно:
— За Катьку спасибо, действительно перегнул. Переделаю, но тебя больше ничто не зацепило?
— Да нет же, — Зверев с удивлением уставился на Старого.
— Радует, — загадочно произнес Федотов, роясь в своей рукописи, — а вот это?
Рукопись легла на осточертевшем морпеху развороте.
— Дык и что? Этот твой алкаш, генерал Убрислов, неделю гудит после неудачного прокола сквозь боевые порядки синих тараканов. Ничего ненормального — генштабисты, как всегда просрали победу. На его месте любой забухал-бы. Я там предложил редакцию, что штабные нанюхались радужных грибков с Пандоры. Кстати, хорошо бы фамилию твоего Убрислова подправить — корявая.
— Меняй.
— Да запросто — Иванов.
— Фигвам, господин Зверев, домик такой есть, используйте только буквы из фамилии клиента.
— ??? — через несколько секунд брови морпеха изумлено полезли вверх, — Степаныч, это что?!
— Ты все понял правильно. В этом эпизоде я зашифровал Брусиловский порыв шестнадцатого года. Фамилию Брусилов переделал на Убрислов, дату с 1916-го заменил на 3061-й год.