Бассо спросил его, что он делал, и старый ковбой ответил, что все это время он просто «называл имена».
– Зачем? – спросил Бассо.
– Мне нравится, – ответил старый ковбой. – Я так мысленно путешествую.
Практику перечисления географических названий антропологи называют топогенией (topogeny). По сути, это повествование в своем самом чистом и первозданном виде, когда нарратив представляет собой цепочку плотно сжатых лингвистических пакетов, которые подобно семенам расцветают в человеческом мозге. Топогения распространена в таких разных и отдаленных друг от друга местах, как Аляска, Папуа-Новая Гвинея, остров Ванкувер, Индонезия и Филиппины. Список географических названий помогает прокручивать в голове будущий маршрут, передвигаясь от мнемонического колышка к мнемоническому колышку, от истории к истории. По словам антрополога Томаса Маскио, представители племени рауто из Папуа-Новой Гвинеи могли перечислять сотни географических названий подряд. «Старейшины говорили, что для того, чтобы запомнить названия этих мест, они „должны были ходить“ по различным тропам, – писал Маскио. – Когда я сидел со старейшинами в мужском церемониальном доме, они произносили названия мест в такой последовательности и с таким видом, что у меня создалось впечатление, будто они мысленно путешествуют по своей стране. Старейшины называли место, рассказывали мне его историю, а затем говорили, что теперь они „направляются в другое место“».
Топогения – это не просто перечисление географических названий; это восстановление в уме ментальных ландшафтов, состоящих из линий и направлений. Эта мысль пришла мне в голову, когда мы с Ламаром Маршаллом отправились следующим летом на прогулку вдоль ручья Браш-Крик, который протекает неподалеку от старого города чероки Алиджой, что находится в часе езды от Эшвилла. Время от времени он останавливался, чтобы собрать растения, которые местные чероки считали целебными: линдеру бензойную, беарграсс и желтокорень. Заметив на берегу ручья бобровую плотину, он сказал, что однажды ставил там капкан.
Плавно и ловко пробираясь сквозь кустарник и камыш, Маршалл тем не менее с трудом переводил дыхание. Он сказал, что теряет форму, поскольку слишком много времени проводит дома, изучая старые карты и документы. Его страсть к исследованиям, как мне показалось, граничила с одержимостью.
– Моя жена постоянно пилит меня за это, – сказал он. – Мы живем в одном из красивейших мест Америки: невероятное количество троп, прекрасных видов, рек. А сколько раз я ловил рыбу в этом году? Только один раз. Я плавал на каноэ всего четыре часа! Каждый год я говорю: «Этот год будет другим. Я буду ловить рыбу, я буду ходить в походы, я буду жить в палатке». А потом год проходит, и я думаю: «А ведь мне уже шестьдесят шесть!»