Поиск новых путей миграции сопряжен с огромными рисками, поэтому надежные маршруты имеют большую ценность, а на их прокладку затрачиваются огромные усилия. Старшие члены стада учат своих детей находить единственно правильный путь, и эти знания традиционно передаются из поколения в поколение. Но, как и любая другая традиция, миграционные пути крайне уязвимы и легко разрушаются. Однажды прерванный маршрут редко когда восстанавливается. То, что зебрам удалось найти проложенную предками дорогу, является редким исключением из правил.
Тем не менее я так и не получил ответ на главный вопрос: как им это удалось? Я уговорил Бертлам-Брукс поделиться своими соображениями на этот счет.
Ее ответ меня удивил. Она сказала, что скорее всего зебры раз за разом натыкались на слоновьи тропы и шли по ним от одного источника воды к другому, пока в итоге не добрались до солончаков.
– Слоны живут гораздо дольше, чем зебры, – сказала она, – поэтому, когда заборы были снесены, некоторые слоны, вероятно, вспомнили древний путь, по которому они неоднократно ходили в прошлом. Слоны могли без труда протоптать новые тропы, ну а зебры могли ими воспользоваться.
Ну конечно, подумал я. Слоны.
* * *
Однажды я провел три недели в саванне Танзании и за это время прошел пешком от кратера Нгоронгоро до действующего вулкана Ол-Доиньо-Ленгаи. Днем мы наблюдали за пасущимися вдали жирафами, буйволами и десятками видов антилоп, чьи рога напоминали инсталляции Дейла Чихули. По ночам нас донимали гиены. Они терлись о стены наших палаток, тыкались в них оскаленными мордами, издавая при этом жутковатые, похожие на смех звуки.
Идти было тяжело. Земля была покрыта высокой желтой травой и изрезана глубокими рвами, которые там называются дренажом. К счастью, слоны оказались талантливыми дорожниками и протоптали для нас сеть удобных троп. Каждый раз, спускаясь по слоновьей тропе в очередной ров, я не переставал удивляться тому факту, что слоны всегда умудрялись находить самый пологий склон в радиусе как минимум ста метров. Я недоумевал: откуда слон знает, куда ему идти, если этого не знаем даже мы, несмотря на все карты и компасы?
Топографический гений слонов – дар, о котором мечтает любой, кому довелось оказаться в мире колючего кустарника и жалящих листьев – часто упоминается в колониальной литературе. «Прозорливость, которую они проявляют при „прокладке дорог“, кажется невероятной, – однажды написал сэр Джеймс Эмерсон Теннент про цейлонских слонов. – Слон неизменно выбирает самое благоразумное направление движения к конечной точке маршрута, переходя для этого самые безопасные броды». То же самое можно сказать про африканских слонов, писал поэт Томас Прингл. Прокладывая тропинку, они действуют «с величайшей рассудительностью, всегда выбирая наилучший и кратчайший путь к следующему участку открытой саванны, броду или реке; и в этом смысле они принесли нам огромную пользу, поскольку открыли для нас новые пути в самых сложных и труднодоступных местах».