Это был очень странное, даже жуткое чувство – осознавать, что кто-то принимает за тебя все решения. Первые несколько недель я часто вспоминал анекдот про известного энтомолога Э. О. Уилсона. В конце 1950-х годов он захотел развлечь гостей и написал специальной жидкостью свое имя на листе бумаги. Затем он выпустил огненных муравьев и те как на параде выстроились строго по проведенным линиям, сделав видимыми все буквы.
Фокус Уилсона удался благодаря крупному научному открытию. Ученые давно подозревали, что муравьи оставляют на своем пути невидимые следы, но только Уилсону удалось выяснить, каким образом они это делают: с помощью феромонов, вырабатываемых крошечной пальцевидной Дюфуровой железой. Когда он извлек железу из брюшка самки огненного муравья и размазал ее по стеклянной пластинке, другие огненные муравьи немедленно сбежались на запах («Падая и перескакивая друг через друга, они наперегонки мчались по проложенному следу», – вспоминал Уилсон). Позднее он синтезировал этот следовой феромон, один галлон которого, по его расчетам, может привлечь триллион огненных муравьев.
В 1968 году группа исследователей из Галфпорта, штат Миссисипи, усовершенствовала фокус Уилсона: они обнаружили, что некоторые виды термитов бегают по линии, нарисованной обычной шариковой ручкой, потому что ошибочно принимают гликолевые соединения, входящие с состав чернил, за следовые феромоны (по ряду причин они предпочитают синие чернила черным). С тех пор преподаватели колледжей развлекают своих студентов тем, что рисуют на бумаге синие спирали, по которым, выстроившись цепочкой, послушно бегают сбитые с толку термиты.
Во время похода, когда тропа резко сворачивала то на восток, то на запад, я часто думал, а не хожу ли я сам по замкнутому кругу. В каком-то смысле тропа является зловещим воплощением детерминизма. «Человек может свернуть, куда ему заблагорассудится и сделать все, что пожелает, – писал Гёте, – но он всегда вернется на путь, предназначенный ему самой природой». Эта фраза полностью применима к Аппалачской тропе. Я углублялся в леса и заходил в города, но в конце концов всегда возвращался на тропу. Если суть любого приключения заключается в его непредсказуемости, думал я, то какие приключения ждут меня впереди?
* * *
Я шел на север холодной и серой весной. Вокруг были только черные голые деревья и покрытая опавшей листвой земля. Однажды утром я проснулся где-то в Теннеси и увидел, что моя обувь покрылась инеем. В Северной Каролине я то проваливался по колено в снег, то шел по щиколотку в снежной каше. Идти было тяжело, но каждый день, несмотря на погоду и состояние тропы, я испытывал радость от того, что продолжал выбираться из мрачного леса и поднимался все выше навстречу прозрачному воздуху и свету.